| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Жертвенная любовь
Общий анализ любви носит прежде всего метафизический характер, хотя мы то и дело ссылаемся на психологические или этические моменты. Различные аспекты любви взаимосвязаны, так что невозможно говорить об одном из них, не касаясь второго и третьего. В предыдущем анализе мы пытались выделить то, что относится к сути каждого вида любви и специфическим образом реализуется в любви между мужчиной и женщиной. Что касается любви в индивидуальном субъекте, то она формируется через влечение, вожделение и доброжелательность. Однако же полное свое выражение любовь находит не только в индивидуальном субъекте, а в межсубъектных, межличностных взаимоотношениях. Отсюда проблема дружбы, которая проанализирована выше в соединении с симпатией, а также связанная с дружбой проблема взаимности. Переход от «я» к «мы» для любви не менее существен, чем выход из собственного «я», выражающийся во влечении, в любви вожделения, доброжелательности. Любовь, и та, что интересует нас в этой книге, в особенности, - не только стремление, но в значительно большей степени встреча, соединение личностей. Разумеется, и встреча и соединение личностей происходят на основе влечения, любви вожделения и доброжелательности по мере их нарастания в индивидуальных субъектах. Аспект индивидуальной любви не исчезает в межличностном аспекте, более того, первый обусловливает второй. В результате любовь всегда представляет некий межличностный синтез и синхронизацию влечения, вожделения и доброжелательности.
Жертвенная любовь есть нечто отличное от всех выше проанализированных аспектов или форм любви. В ее основе - самоотдача личности. Суть жертвенной любви - отдача себя, своего «я». Это нечто иное и при этом большее, чем влечение, вожделение и даже доброжелательность. Все эти формы выхода из своего «я» в направлении другой личности под углом зрения добра не достигают масштабов жертвенной любви. Чем то большим есть «отдать себя», нежели только «хотеть добра», даже если при этом другое «я» становится как бы моим собственным, как в дружбе. Жертвенная любовь - нечто иное и нечто большее, чем все проанализированные выше формы любви, как со стороны индивидуального субъекта, со стороны личности, которая любит, так и со стороны межличностной связи, которая и создает эту любовь. Когда жертвенная любовь входит в межличностные отношения, тогда и возникает нечто отличное от дружбы, а именно самоотдача личностей.
Эта проблема требует серьезного обдумывания. Прежде всего напрашивается вопрос: может ли личность отдать себя другой личности. Ведь установлено, что каждая личность по сути своей непередаваема - alteri incommunicabilis. Она не только сама себе хозяйка (sui iuris), но и не может уступить, отдать себя. Это противоречит самой природе личности. В самом деле: в порядке природы нельзя говорить о самоотдаче одной личности другой, тем более, еcли имеется в виду физическая самоотдача. Все личностное выше любой формы отдачи, а также присвоения в материальном смысле. Личность как таковая не может быть, подобно вещи, чужой собственностью. Именно поэтому исключается трактовка личности, как объекта использования, что уже было подробно проанализировано выше. Однако, то, что невозможно и незаконно в порядке природы и в значении материальном, может происходить в порядке любви и в значении нравственном. И в этом смысле личность может дать, или отдать себя другому, в равной степени как человеку, так и Богу, и в результате такой самоотдачи формируется особый вид любви, которую мы определяем как жертвенная любовь31. Это свидетельствует и об особой динамике личности, об особых законах, определяющих ее существование и развитие. Христос выразил это во фразе, содержащей, казалось бы, глубокий парадокс: «Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» (Мат. 10,39).
В самом деле, в проблеме жертвенной любви заключен некий глубокий парадокс, не только словесный, но и абсолютно реальный; слова Евангелия указывают на особую действительность и заключают в себе правду, которая реализуется в жизни личности. Итак, по своей природе личность никому непередаваема, неуступаема. В порядке природы она ориентирована на совершенствование, достижение наибольшей полноты собственного бытия, которое всегда ведь есть некое конкретное «я». Мы уже установили, что такого рода совершенствование достигается посредством любви и вместе с любовью. Наиболее же полная и, вместе с тем как бы наиболее радикальная форма любви состоит в самоотдаче, в том, чтобы свое непередаваемое и неуступаемое «я» отдать в чью-то собственность. Парадокс здесь двойной: с одной стороны выходит, что можно выйти из собственного «я», с другой, - «я» при этом отнюдь не уничтожается и не девальвируется, а как раз напротив, развивается и обогащается, разумеется, во внематериальном, нравственном значении. Евангелие четко это формулирует: «сберегший - потеряет» «потерявший - сбережет». Как видим, здесь содержится не только персоналистская норма, но и совершенно конкретные и смелые указания, в разных направлениях развивающие эту норму. Мир личностей имеет собственные законы экзистенции и законы развития.
Самоотдача, как форма любви, формируется внутри личности на основе зрелого видения ценностей, а также готовности воли к такому именно участию. Во всяком случае, жертвенная любовь не может быть чем-то эпизодическим, или случайным во внутренней жизни личности. Она всегда является некой концентрацией человеческого «я» в целом, коль скоро в силу такой любви оно решается именно таким образом распорядиться собой. В самоотдаче надлежит видеть особое доказательство владения собой. Если говорить о реализации этой формы любви, то, думается, она может быть самой различной. Не говоря уже о самоотдаче матери ребенку, разве не может быть самоотдачи, например, врача больному, или учителя, который безраздельно посвящает себя формированию своего ученика, или священнослужителя, который столь же самоотверженно отдается доверившейся его заботам душе. Подобным же образом способны к самоотдаче крупные общественные деятели, или апостолы, которые, служа обществу, служат тем самым, множеству людей, часто лично им незнакомых. Определить степень подлинности любви самоотдачи в каждом из приведенных и им подобных примерах - дело нелегкое. Ибо люди в таких случаях могут просто руководствоваться искренней доброжелательностью и дружеским расположением. Для того, например, чтобы «с полной отдачей» работать врачом, учителем или священнослужителем, достаточно просто «хотеть добра» тем, кому ты служишь. И даже если служение перерастает в полную самоотдачу, и тем самым доказывается достоверность любви, ее все же трудно назвать любовью жертвенной.
Понятие жертвенной любви связано с самоотдачей индивидуальной личности другой, избранной ею личности. И потому о жертвенной любви мы говорим при определении отношений между человеком и Богом, что будет особо рассмотрено в разделе IV. Существуют также серьезные основания говорить о жертвенной любви в связи с браком. Любовь личностей, мужчины и женщины приводит в браке к взаимной самоотдаче. Со стороны индивидуальной личности - это явная самоотдача другой личности, в отношениях же межличностных - взаимная самоотдача. Такого рода самоотдачу не следует полностью отождествлять (а значит и смешивать) с «самоотдачей» исключительно в психологическом значении, то есть с переживанием самоотдачи, и, тем более, с понятием «отдаться» физически. Что касается первого из этих значений, то только женщина, во всяком случае прежде всего женщина, переживает свое участие в браке как «самоотдачу», мужчина переживает это иначе, так что психологически происходит некая корреляция «самоотдачи» и «обладания». Однако же психологический угол зрения здесь недостаточен. Если подойти к этой проблеме объективно, то есть онтологически, то со стороны мужчины тоже должна происходить самоотдача, которая - хотя и иначе переживаемая, чем у женщины - все же должна быть реальной отдачей себя другой личности. Ибо в противном случае существует опасность трактовки другой личности, женщины, как объекта и даже объекта использования. Поэтому, если брак призван отвечать требованиям персоналистской нормы, в нем должна быть реализована взаимная самоотдача, взаимная жертвенная любовь. В браке встречаются на принципах взаимности две самоотдачи, мужская и женская, психологически они выражаются по-разному, онтологически же «складываются» в полноценную совокупность взаимной самоотдачи. Отсюда возникает особая задача для мужчины, который должен определить принцип и суть «завоевания» или «обладания»; к сути принадлежит и самоотдача.
Отдаться в браке, да и вообще во взаимоотношениях Y и X, тем более, разумеется, не означает отдаться в значении исключительно сексуальном. Самоотдача только сексуальная во взаимоотношениях личностей, не покрываемая полностью самоотдачей самой личности ведет к тем разновидностям утилитаризма, которые мы пытались по возможности обстоятельно проанализировать в I разделе. На это необходимо обратить внимание, поскольку существует более или менее явная тенденция понятия «отдаваться» в отношениях Y - X рассматривать под сексуальным, либо сексуально-психологическим углом зрения. На самом же деле абсолютно необходимо персоналистское осмысление этого понятия. Именно с тем кодексом нравственности, в котором главная роль отведена заповеди любви, полностью согласуется сведение брака к жертвенной любви, а вернее - рассматривая проблему с педагогической точки зрения - выведение его из этой формы любви. Отсюда же вытекают те выводы, к которым мы еще вернемся в IV разделе, при обосновании моногамии. Самоотдача женщины мужчине таким образом, как это происходит в браке, исключает - с нравственной точки зрения - одновременно такую же самоотдачу его или ее другим личностям. Сексуальный момент играет в формировании жертвенной любви особую роль. Сексуальное сожительство приводит к тому, что она сужается до одной пары личностей, хотя приобретает при этом специфическую интенсивность. Только при таком сужении эта любовь может наиболее полно открыться новым личностям, которые по природе своей есть плод супружеской любви мужчины и женщины.
Понятие жертвенной любви имеет ключевое значение для утверждения норм сексуальной нравственности в целом. Без сомнения, существует некая особая связь между sexus и личностью в порядке объективном, которой в порядке сознания соответствует особое ощущение права на собственное «я». Эта проблема отдельно будет еще рассмотрена в III-м разделе (часть вторая: Метафизика стыда). В результате, не может быть речи о сексуальной отдаче, которая не включала бы отдачу самой личности и не входила бы каким-то образом в орбиту тех требований, которые могут предъявляться жертвенной любви. Требования эти исходят из персоналистской нормы. Сама же жертвенная любовь, хотя по сути своей и отличается от всех рассмотренных выше форм любви, не может однако же формироваться в отрыве от них. В особенности необходима ее тесная связь с доброжелательностью и с дружбой. Без такой связи она может оказаться в опасной пустоте, а личности в ней участвующие, почувствуют себя беспомощными перед лицом факторов внутреннего и внешнего характера, которым они неосмотрительно позволили возникнуть в себе и меж собою.