| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Проблема взаимности
Перейдем к проблеме взаимности. Она заставляет взглянуть на любовь мужчины и женщины не только как на любовь X к Y, и Y к X, но скорее как на нечто существующее между ними. Взаимность тесно связана с любовью «между» мужчиной и женщиной. Обратим внимание на это наречие. Оно дает понять, что любовь не есть только что-то в женщине и что-то в мужчине - ибо в таком случае были бы, собственно, две любви; любовь - понятие совокупное, единое. Количественно и психологически в самом деле существуют две любви, но два эти отдельных психологических факта соединяясь, создают одно объективное целое - как бы единосущное бытие, в котором участвуют две личности.
В связи с этим существует отношение «я» к «мы». Каждая личность - есть некое «я» - единственное и неповторимое. Это «я* обладает собственным нутром и, благодаря этому, является как бы маленьким миром, который в своем существовании зависит от Бога и вместе с тем самобытен в собственных границах. Путь от первого «я» ко второму ведет, следовательно, через свободную волю, через ее вовлеченность. Однако же путь этот может быть направлен только в одну сторону, например от X к Y. Тогда любовь к личности - односторонняя, и, хотя обладает своим подлинным психологическим профилем, ей не хватает той объективной полноты, какую дает взаимность. Ее называют любовью без взаимности, а известно, что любовь без взаимности связана с невзгодами и страданием. Такая любовь порой весьма удерживается в своем субъекте, в личности ее переживающей, но происходит это как бы силой внутреннего упорства, что, однако, скорее деформирует любовь, лишает ее свойственного ей характера. Любовь без взаимности обречена на прозябание в своем субъекте, и, в конце концов, на постепенное умирание. Случается, что умирая, она влечет за собой отмирание самой способности любить. Однако до такой крайности дело доходит не всегда.
Во всяком случае ясно одно, что любовь по натуре своей не одностороннее, а двустороннее явление, нечто происходящее «между» личностями, нечто общественное. Полноценное ее бытие не единичное, но межличностное. Она есть сила связующая, ее натуре противопоказано деление, изоляция. Для полноты любви необходимо, чтобы путь от X к Y пересекся с путем от Y к X. Обоюдная любовь создает твердую почву для рождения из двух «я» одного «мы». В этом проявляется ее естественная динамика. Чтобы возникло «мы», недостаточно только обоюдной любви, ибо в ней все же существуют еще два «я», хотя полностью уже предрасположенные к тому, чтобы стать одним «мы». Существование «мы» в любви обусловливает именно взаимность.
Взаимность выявляет, что любовь созрела, стала уже чем-то «между» личностями, что она создала некую общность, и в этом полностью реализуется ее природа. Взаимность и относится к природе любви.
Это по-новому освещает всю проблему. Выше мы констатировали, что к природе любви относятся как влечение, желание (вожделение), так и доброжелательность. Любовь вожделения и любовь доброжелательности различаются между собой, не настолько, однако, чтобы исключать друг друга. Y может желать X как добро для себя, но одновременно желать добра для X даже безотносительно к тому, является ли X добром для него. Это получает новое объяснение в свете правды о взаимности. А именно, когда Y жаждет ответной любви X, он жаждет другую личность прежде всего как соучастника любви, а вовсе не как объект вожделения. «Корыстность» любви в этом случае состояла бы лишь в том, что она ищет ответ и этим ответом является взаимная любовь. Но поскольку взаимность относится к природе любви, обусловливает ее межличностный профиль, трудно говорить о «корыстности». Жажда взаимности не исключает бескорыстного характера любви. Да, взаимная любовь может быть абсолютно бескорыстна, хотя то, что являет собой содержание любви вожделения между женщиной и мужчиной находит в ней полное удовлетворение. Однако, взаимность несет в себе как бы синтез любви вожделения и доброжелательной любви. Любовь вожделения дает о себе знать в основном тогда, когда одна из личностей начинает ревновать «другую», когда страшится ее неверности.
Это проблема особого свойства, вообще чрезвычайно важная в любви между женщиной и мужчиной, и чрезвычайно важная в браке. Уместно вспомнить здесь о том, что на тему взаимности сказано еще Аристотелем в его трактате о дружбе (Никомахова этика, кн. VIII и IX). По мнению Аристотеля, взаимность может быть разных видов в зависимости от характера добра, которое лежит в ее основе и в основе дружбы в целом. Если это истинное добро (добро достойное), то взаимность - нечто глубокое, зрелое, в известной степени незыблемое. Когда же в основе взаимности лежит только корысть, польза (полезное добро) либо удовольствие, тогда она - нечто мелкое и зыбкое. Разумеется, хотя взаимность всегда является чем-то «между» личностями, все же она в значительной степени зависит от того, что в нее привносят обе личности. Поэтому каждая из личностей, как X и так и Y, трактует взаимность в любви как что-то сугубо личное, но не сверхличностное.
Итак - следуя мысли Аристотеля - если обе личности привносят во взаимную любовь свою любовь личную, и при этом любовь этически полноценную, любовь добродетель, то сама взаимность приобретает некую основательность, уверенность. Этим объясняется то доверие к другой личности, которое освобождает от подозрительности и ревности; доверие, свидетельствующее о том, что любовь есть истинное благо для обоих людей. То, что на другого человека можно смело положиться, можно думать о нем, как о друге, который не подведет, является для любящего источником спокойствия и радости. Спокойствие и радость это плоды любви, производные от ее сущности.
Если же обе личности вносят во взаимную любовь только или прежде всего вожделение, ориентированное на использование, на поиски удовольствия, то и взаимность не обладает теми чертами, о которых шла здесь речь. Нельзя питать доверия к другому человеку, коль скоро ты знаешь, или хотя бы чувствуешь, что единственная цель его - использование или удовольствие. Нельзя питать доверия и если сам ты ориентирован прежде всего на это. В таких случаях как бы «мстит» некое особое свойство любви, благодаря которому она создает межличностную общность. Достаточно одной из личностей внести утилитарную настроенность, и уже проблема «взаимной любви» порождает массу подозрений и ревности. Правда, подозрения и вспышки ревности часто проистекают из слабости человека. Но если люди, даже при всей своей слабости, вносят в любовь истинную добрую волю, значит, они стремятся, чтобы взаимность основывалась на «справедливом добре» - на добродетели. Пусть еще не совершенной, зато подлинной. Совместная жизнь предоставляет им постоянную возможность испытывать свою добрую волю и дополнять ее добродетелью. Совместная жизнь становится как бы школой совершенствования.
Иное дело, когда обе личности, или хотя бы одна из них, вносит во «взаимную любовь» только потребительскую ориентацию. Женщина и мужчина могут доставлять друг другу удовольствия, сексуального характера, могут служить друг для друга источником разного рода пользы. Однако же одно удовольствие и чувственное наслаждение не является тем добром, какое сплачивает и объединяет людей на долгий срок, как это абсолютно точно определил Аристотель. Женщина и мужчина - если в основе их «взаимной любви» лежит только удовольствие или польза - будут соединены друг с другом так долго, как долго смогут служить друг другу источником этого удовольствия или пользы, как долго будут доставлять их друг другу. В ту же минуту, когда это кончится, кончится и соответствующее основание «любви», рассеется иллюзия взаимности. Ибо не может быть подлинной взаимности, основанной исключительно на вожделении, либо на потребительском подходе, поскольку такой подход не ищет свойственного ему выражения во взаимной любви, а ищет только удовлетворения, насыщения. По сути дела, потребительский подход есть чистой воды эгоизм, тогда как взаимность предполагает у обеих личностей альтруизм. Подлинная взаимность не может возникнуть из двух разновидностей эгоизма, возникнуть может только минутная, в лучшем случае временная видимость взаимности.
Отсюда следуют два вывода, один скорее теоретического характера, другой - практического. Первый вывод: в свете рассуждений на тему о взаимности видно, сколь необходим нам анализ любви в аспекте этическом. Вывод второй, практический: надлежит хорошенько «проверить» любовь, прежде чем объясняться в ней друг другу, и уж тем более, прежде чем, полагая ее своим призванием, начать строить совместную жизнь. Проверить необходимо то, что есть «в» каждом из соучастников любви, а затем и то, что есть «между» ними. Надо установить, на чем основана взаимность и не есть ли это только видимость взаимности. Ибо любовь может устоять только как единство, в котором выступает зрелое «мы», и не способна устоять, как сопоставление двух разновидностей эгоизма, в основе которого - два «я». Любовь обладает структурой межличностной общности30.