| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
Выбор и ответственность
Особо актуальным представляется здесь название книги, которое говорит о «любви и ответственности». В любви существует ответственность - ответственность за личность, которая втянута с тобой в теснейшую общность бытия и действия, которая становится как бы твоей собственностью, благодаря ее самоотдаче. И потому существует ответственность и за свою любовь: такая ли она, достаточно ли зрелая и прочная, способна ли оправдать огромное доверие другой личности и рожденную любовью надежду, что отдавая себя, она не утрачивает «душу», а, напротив, борется за полноту ее существования? Ответственность за любовь сводится, как мы видим, к ответственности за личность, из нее проистекает и к ней возвращается. Именно потому эта ответственность огромна. Но ее огромность понимает только тот, кто глубоко сознает ценность личности. Тот же, кто обладает только способностью реагировать на сексуальные ценности, связанные с личностью и ей присущие, а ценности самой личности не видит, тот постоянно будет смешивать любовь с эротикой, портить жизнь себе и другим, в результате, и для него и для других, любовь утратит свой истинный смысл и особый «вкус». Ибо «вкус» любви связан с чувством ответственности за личность. Ведь в этом чувстве скрыта забота о подлинном ее добре - квинтэссенция альтруизма, и вместе с тем, верный признак расширения собственного «я», собственной эксистенции за счет другого «я», другой экзистенции, которая близка мне, как моя собственная. Чувство ответственности за другую личность обычно полнится заботой, но само по себе никогда не бывает неприятным или болезненным. Потому что с ним связано не оскудение человека, но обогащение его. Потому же любовь, лишенная чувства ответственности за личность, есть отрицание самой себя, есть всегда как правило - эгоизм. Чем выше чувство ответственности за личность, тем сильнее подлинная любовь.
Эта истина ярко освещает проблему выбора личности. Мы постоянно имеем в виду, что любовь женщины и мужчины естественным путем стремится к взаимной самоотдаче и принадлежности личностей друг другу. На пути к конечной форме любви и у мужчины и у женщины возникает проблема выбора - того, к кому будет обращена жертвенная любовь и самоотдача. Выбор обладает тем же удельным весом, что и его цель. Ведь выбирается личность, а вместе с нею и форма жертвенной любви - взаимная самоотдача. Выбирается другая личность, но в ней как бы и другое «я», так, словно выбираешь себя в другом и другого в себе. Именно поэтому выбор с обеих сторон должен не только иметь личностный характер, но и нести на себе подлинный отпечаток личности. Принадлежать друг другу личности могут только в том случае, если им хорошо друг с другом. Потому что человек всегда и прежде всего является самим собой; чтобы быть способным не только быть с другим, но и более того - жить им и для него, личность должна каким-то образом постоянно находить себя в нем, а его в себе. Любовь немыслима для тех, кто взаимонепроникаем, только духовность и связанный с ней «внутренний мир» личностей создают условия взаимного их проникновения, в результате чего они могут жить друг в друге и жить собой.
Здесь возникает очень интересная и богатая побочная проблема, которую можно было бы назвать «психологией выбора». Какие моменты, какие психофизиологические факторы приводят к тому, что двое людей отвечают друг другу, что им хорошо жить друг с другом и принадлежать друг другу? Существуют ли во всем этом какие-нибудь закономерности и общие принципы, проистекающие из психофизиологической структуры человека? Что привносит сюда соматические и конституциональные моменты, а что темперамент и нрав? Все это увлекательные вопросы, думается, однако, что хотя и существуют разного рода попытки дать на них ответы общего характера, сама проблема в конечном счете остается тайной человеческих индивидуальностей. Каких-то твердых правил тут не существует, а философия и этика именно тому и обязаны своим авторитетом в деле обучения житейской мудрости, что проблемы такого рода стараются прояснить лишь в той степени, в какой они подлежат прояснению. Было бы хорошо, если бы точные науки, такие как физиология, сексология или медицина переняли бы эти принципы, помогая тем самым философии и этике в выполнении их практических задач.
Итак, исходя из концепции здорового эмпиризма следует признать, что выбор личности другого пола, которая должна стать адресатом жертвенной любви и одновременно созидателем взаимной любви, в определенной степени опирается на сексуальной ценности. Ведь любовь должна иметь свое сексуальное звучание, должна стать основой сосуществования личностей разного пола. Без обоюдного переживания сексуальной ценности об этом даже думать невозможно. Сексуальная ценность, как известно, связана не только с впечатлением «тела, как возможного объекта использования», но также с общим впечатлением, какое производит «человек Другого пола», женщина своей «женственностью», мужчина - «мужественностью». Это второе впечатление более важно, по времени оно появляется раньше; у неиспорченных, здоровых по натуре молодых людей первые переживания, связанные с сексуальной ценностью, относятся к «человеку другого пола», а не к «телу, как возможному объекту использования». Если же это последнее возникает Раньше, и прежде всего, мы уже имеем дело с неким продуктом испорченности - отсутствие естественного порядка в реакции на сексуальную ценность затруднит любовь, затруднит прежде всего процесс выбора личности.
Ибо выбор личности это процесс, в котором сексуальная ценность не может быть единственным мотивом, и даже - как следует из конечного анализа этого акта воли - мотивом первостепенным. Это противоречило бы самому понятию «выбора личности». Если бы единственным или хотя бы первостепенным мотивом выбора была бы исключительно сексуальная ценность, это был бы не выбор личности, а выбор другого пола, связанный с неким «человеком» или даже с неким «телом, - возможным объектом использования». Однако при выборе личности главным мотивом должна быть ценность самой личности. Главным не означает единственным. Такая постановка вопроса исключала бы здоровый эмпиризм, и несла бы на себе клеймо того априоризма, который характеризует этику Канта с ее формалистическим персонализмом. Речь идет о том, чтобы выбрать именно личность, а не только связанные с личностью ценности, без учета ее самой как ценности основной. Так поступил бы тот Y, который выбирал бы некую X, только имея в виду сексуальные ценности, которые он в ней нашел. Такой выбор сразу обнаруживает явные утилитарные тенденции, а потому недостоин любви личностей. Сексуальные ценности, которые Y находит в X (или она в нем) безусловно мотивируют выбор, однако выбирающая личность должна при этом ясно сознавать, что она выбирает личность. И хотя сексуальные ценности в объекте выбора могут исчезнуть, как-то измениться и т.п., останется в этом случае главная ценность - ценность личности. Выбор тогда лишь является верным выбором личности, когда считается с этой ценностью как важнейшей и решающей. Наблюдая весь процесс выбора женщины мужчиной, либо мужчины женщиной, мы должны констатировать, что формируется он через сексуальные ценности как-то воспринятые и как-то пережитые, тем не менее в конце концов каждый из них выбирает не столько личность, исходя из этих ценностей, сколько ценности, исходя из личности.
И только когда в конечном счете выбирают именно так, акцию выбора можно считать внутренне зрелой и завершенной. Произошла истинная интеграция объекта: объект выбора - личность - представлен во всей своей подлинности. Правда о личности, как объекте выбора, кристаллизуется именно в том, что ценность самой личности и есть для выбирающего та ценность, которой он подчиняет все прочие. Сексуальные ценности, воздействующие на чувства и эмоции, находят надлежащее им место. Если бы они были единственным или главным мотивом при выборе личности, выбор был бы уже сам по себе неполный и не отвечающий правде, ибо разминулся бы с полной правдой о своем объекте, о личности. Такой выбор неминуемо стал бы исходной точкой для любви дезинтегрированной, или неполной, не подлинной.
Подлинная, полноценная любовь - это такая любовь, в которой мы выбираем личность ради нее самой, то есть такая, в которой мужчина выбирает женщину, а женщина мужчину не только как «партнера» сексуальной жизни, но как личность, которой хочется отдать жизнь. Вибрирующие в чувственных и эмоциональных переживаниях сексуальные ценности сопутствуют этому решению, способствуют его психологической выразительности, но не определяют его глубину. Сам «корень» выбора личности должен быть личностный, а не только сексуальный. Жизнь проверит цену выбора, а также цену и истинные масштабы любви.
А проверяется она более всего тогда, когда само чувственно-эмоциональное переживание ослабнет, когда сексуальные ценности в известной степени перестанут действовать. Тогда и останется только ценность личности и проявится степень подлинности любви. Если любовь была настоящей самоотдачей и обоюдной принадлежностью личностей, то она не только устоит, но даже усилится и укрепится. Если же она была только некой синхронизацией чувственности и эмоций, то потеряет всякий смысл, а личности, в ней участвовавшие, окажутся вдруг в пустоте. Следует всерьез считаться с тем, что каждая человеческая любовь должна пройти через какое-то испытание, и с тем, что тогда только и выявится истинная ее ценность.
Когда выбор личности внутренне зрелый, когда в связи с этим любовь получает необходимую ей интеграцию во внутренней жизни личности, тогда она приобретает новый характер в психологическом и, прежде всего, в эмоциональном ракурсе. Если не только чувственность, но даже эмоциональность выказывает некую подвижность и изменчивость - а это вызывает обычно некоторое, пусть и бессознательное, беспокойство - то любовь внутренне зрелая благодаря выбору личности, избавляется от такого беспокойства. Чувство становится спокойным и полноценным, так как перестает кружить вокруг самого себя и ходить за собой, а идет за своим объектом, за личностью. Чисто субъективная правда чувства уступает место объективной правде личности, которая является объектом выбора и любви. А благодаря этому само чувство обретает как бы новые особенности, становится простым и словно бы трезвым. Если чисто эмоциональной любви свойственна некая идеализация (об этом шла речь в психологическом анализе), поскольку эмоциональность как бы сама создает разные ценности и наделяет ими личность, к которой обращена, то зрелая, благодаря внутренней акции выбора, любовь личности, сосредоточенная на ценности самой личности, ведет к тому, что мы эмоционально любим личность такой, какой она есть в действительности - не наше воображение о ней, а настоящую личность. Любим с ее достоинствами и недостатками, отчасти, независимо от достоинств и несмотря на недостатки. Масштабы такой любви становятся особенно явными в моменты падения любимого человека, когда обнаруживаются его слабости или даже грехи. Человек истинно любящий не только не отказывается в этих случаях от своей любви, но зачастую еще больше начинает любить - любит, сознавая изъяны и недостатки и отнюдь не одобряя их. Ибо сама личность никогда не теряет истинной своей ценности. Чувство, которое идет вслед за ценностью личности, человеку не изменяет.