|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

Любовь как вожделение

Исходя из принципов, определивших выше природу влечения, можно теперь говорить о вожделении, как об одном из аспектов любви. Латинский термин amor concupiscentiae, скорее указывает не на то, что вожделение - один из элементов любви, а на то, что в нем тоже заключена любовь. Вожделение, наравне с влечением, составляет сущность любви, и порой сильнее в ней проявляется. Так что абсолютно правы были те средневековые мыслители, которые говорили о любви вожделения (amor concupiscentiae) и о любви влечения (amor complacentiae). Вожделение тоже составляет самую сущность любви, возникающей между мужчиной и женщиной. Проистекает это из того, что человеческая личность - бытие ограниченное, самонедостаточное, а потому - рассуждая объективно - испытывает потребность в другом бытии. Констатация ограниченности и самонедостаточности человеческого бытия есть отправная точка для понимания отношения этого бытия к Богу. Человеку нужен Бог как и любое другое существо просто для того, чтобы жить.

Но сейчас речь идет о другом. Человек, человеческая личность - либо женщина, либо мужчина. Пол это тоже своего рода ограниченность, односторонность. Поэтому женщине нужен мужчина как бы для дополнения ее бытия, ему по той же причине нужна женщина. Эта объективная онтологическая потребность дает о себе знать в сексуальном импульсе. Любовь личности к личности, X и Y, произрастает на основе сексуального импульса. Эта любовь есть любовь вожделения, ибо вытекает она из потребности и стремится к обретению некоего блага, которого недостает. Олицетворением такого блага является женщина для мужчины и мужчина для женщины. Существует, однако же, огромная разница между любовью вожделения (amor concupiscentiae) и самим вожделением (concupiscentiae), особенно чувственным. Вожделение предполагает чувственное ощущение некой недостаточности, и это неприятное ощущение может быть снято с помощью конкретного блага. Таким образом мужчина, к примеру, может вожделеть женщину; личность в этом случае выступает как средство утоления вожделения, подобно тому как пища служит для утоления голода (впрочем сравнение это сильно хромает). Тем не менее слово «вожделение», ассоциируется с чем-то потребительским, в данном случае объектом такой ассоциации как бы выступает личность другого пола. Именно об этом говорил Христос (Мат. 5, 28) «...всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем». Фраза эта многое проясняет в существе любви и сексуальной нравственности. Данная проблема полнее освещена в анализе чувственности.

Но любовь вожделения не ограничивается одним вожделением. В этой любви кристаллизуется объективная потребность бытия, обращенная к другому бытию, которое есть добро для него и объект стремления. В сознании личности, которая есть субъект такого рода стремления, любовь вожделения расценивается отнюдь не как вожделение, а только как жажда добра для себя: «Хочу тебя, ибо ты - добро для меня». Объект любви вожделения есть добро для субъекта: женщина для мужчины, мужчина для женщины. И потому сама любовь переживается как жажда личности, а не как чистое вожделение, concupiscentiae. Вожделение сопутствует этой жажде, но скорее как бы держится в тени ее. Субъект любви сознает присутствие вожделения и то, что может как бы распоряжаться им, но если субъект работает над собою в своей любви к другой личности, он не позволит, чтобы чистое вожделение взяло верх, не допустит, чтобы оно пересилило все то, что помимо него заключено в любви. И даже если субъект не понимает этого, то уж во всяком случае ощущает, что одержавшее верх вожделение как-то деформирует любовь, лишает ее обоих.

Хотя любовь вожделения не тождественна чисто чувственному вожделению, она, однако же, представляет собой аспект любви, наиболее близкий утилитаристским принципам - в особенности, когда речь идет о соотношении мужчина - женщина. Ибо любовь вожделения предполагает - как мы видели - реальную потребность, благодаря которой (употребляя выше приведенную формулу) «ты - есть добро для меня». Добро, которое служит удовлетворению потребности, в какой-то мере полезно, или даже выгодно. Однако же, одно дело быть выгодным, и тем более полезным и совсем другое - представлять объект использования. Можно только констатировать, что любовь вожделения - как один из аспектов любви - близко соприкасается с областью полезного, пронизывая ее однако собственной сущностью. Поэтому истинная любовь вожделения никогда не исходит из утилитаристских принципов, а всегда (даже в вожделении) произрастает из принципов персонализма. Прибавим к этому, что и в любви к Богу, Которого человек может жаждать и жаждет как добро для себя, тоже проявляется amor concupiscentiae. Также происходит - если прибегнуть к далекой, правда, но весьма красноречивой аналогии - и в любви между личностями Y и X. Но здесь требуется уточнить специфику их взаимоотношений, чтобы в чисто чувственном вожделении не усматривался эквивалент любви вожделения. И еще: чтобы не показалось, будто любовью вожделения полностью исчерпывается сущность той любви, на какую способен человек по отношению к человеку (И, тем более, по отношению к Богу).

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|