| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
VIII. ОТВЕТ: ВИДЕТЬ БОГА (ГЛАВЫ 38-41)
1. Вмешательство Бога
Всякое Божественное Откровение - безвозмездный дар, проявление чистой любви. Сам по себе факт вмешательства Бога - это уже весть. Являя Себя, Он отвечает на два предъявленных Иовом обвинения: «Ты недоступен» и «Ты безразличен к нашим проблемам». Являясь Иову, Он доказывает Свой интерес и внимание к нему.
С Иовом, как и раньше с патриархами, Моисеем и пророками, Бог говорит лицом к лицу. Он приближается в огненной буре, в смерче, который унес Илию (4 Цар 2), том самом, которым сопровождаются все явления Бога и Последний суд над миром. Он не оправдывает Иова. И если Он вмешивается, то вообще не для того, чтобы обвинять или оправдывать, а для того, чтобы помочь пробуждению сознания, освобождению из плена иллюзий, в котором человек заточен, от миража чувств и эмоций, тумана мыслей и забот. Светом Своим Бог озаряет тьму самодостаточности. Предвечный склоняется к Иову, соглашается вступить с ним в диалог, но роли меняются - никто не может допрашивать Бога; обратиться к Нему значит уже непременно поставить под вопрос самого себя.
Бог говорит о Себе в виде вопроса, потому что Он есть чистое сознание, непостижимая мудрость, знание неисследимое. Бог «загоняет в угол» Иова, задав ему целую серию вопросов, которые должны привести его к самому глубокому осознанию собственной нищеты и ничтожества: ты лишь надутый шар, пустота, воображающая себя значимой. Что ты такое перед лицом Абсолюта? Почему ты поступаешь именно так? Присутствие Бога пробуждает в человеке сознание своего бытия. Очутившись лицом к лицу с Сущим, сознание открывает свою собственную суть, позабытую и замутненную кипением чувств и страстей. Перед лицом Иного, он вынужден взглянуть на себя объективно. Есть знаменитые слова Боссюэ, сказанные им о смерти: «Когда человек больше не является ничем из того, чем себя считал»... И что же он тогда? Ничто. Но он есть, или скорее, он причастен бытию.
Поэтому первые слова, обращенные к Иову, - это вопросы: «Кто сей?...», «Где был ты...?» И Иов пригвожден к земле этим вопрошанием; как Адам после грехопадения, услышавший простое: «Где ты?», как фарисеи, остановленные в своем нетерпении побить камнями грешницу страшным вопросом: «Кто из вас без греха?», как Павел на пути в Дамаск, сраженный словами: «Почему ты гонишь Меня?« Подавляя, обвиняя Своего собеседника, Бог отвечает на его подлинное требование: для того, чтобы вступить в диалог с Предвечным, человеку прежде необходимо смирение. И поскольку Иов требует ответа, Бог, в Свою очередь, спрашивает с него ответа на Свои вопросы, насмехается над ним с отеческой иронией:
«Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне» (38, 3).
2. Первый ответ Бога
Замысел Божий вечен, окончателен и непогрешим: «Воля Божия есть Бог». Действуя в человеческой истории, Он осуществляет то, чем является в вечности. И ведь Иов ставит под сомнение не только деяние Провидения или Его управление миром, а саму роль Бога в истории, так что получается, будто время Ему неподвластно, будто история не принадлежит вечности, тогда как на самом деле вечность объемлет и историю, и время.
Чудеса творения
На самом деле Бог выступает не с обвинительной речью, а попросту показывает Иову его неспособность достичь знания. Он не ставит Себя на уровень его «противника», Он вынуждает его изумиться, восхититься. Могущество Божественного слова, которое упорядочивает мир своей мудростью, открывается в гармонии вселенной: все создано в соответствии с «порядком, мерой и весом». Описывая великолепие творения, Он делает очевидными субъективность и ограниченность рассуждений Иова. Тот Бог, Который показывает величие Свое через Свои чудеса, далек от образа морализирующего, а значит, неизбежно узкого и ограниченного Бога - жестокого поборника справедливости, который создал себе Иов.
Тот, Кому ведомы бездонные глубины и необъятные пространства океана, Он же - тонкий художник, расчисляющий облака и наделяющий животных поразительным инстинктом. Он - Отец для всего, что создает, Отец, внимательный даже к самым неодушевленным Своим творениям:
«Кто затворил море воротами, когда оно исторглось, вышло как бы из чрева, когда Я облака сделал одеждою его и мглу пеленами его?...» (38, 8-9).
Он заботится о зверях и как Творец всего волен создать даже бесполезное. Описывая эту фантастическую вселенную, Бог ставит Иова на место.
Ограниченность человека
Глядя на это бьющее в глаза великолепие, человек осознает свои пределы: он - совсем недавнее создание, узник времени, не ведающий ни о том, что ему предшествовало, ни как он произошел.
Он ограничен в знании и не способен ответить на вопросы, которые Бог к нему обращает. Он обладает лишь малой толикой знания, и чем больше открывает, тем яснее видит свое невежество. «Настоящий ученый - это человек, обладающий некоторыми пробелами в своем невежестве», - сказал один человек.
Он ограничен и в возможностях своих: считая себя хозяином мира, на самом деле он открывает, что он - его раб, потому что вынужден рано или поздно смириться и подчиниться его законам. Он не может указывать заре, направлять полет птиц, дойти до первопричин, «войти в хранилище снега» (38, 22). Ему не подвластны «уставы Неба», и он не может установить господства его на земле (38, 33). Даже некоторые звери - дикий осел и страус - открыто насмехаются над ним.
Человеческая история - история бессилия Иов не обладет ни силой внушить свою волю, ни способностью заставить признать свои понятия о справедливости. Он вынужден принять, что не он - всеобщая точка отсчета, норма вселенной. Его идеи не являются критерием правды для всего творения, он должен сам поклониться Тому, Кому все подчинено. В своем желании занять место Бога он остается смехотворно жалким:
«Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он? Укрась же себя величием и славою, облекись в блеск и великолепие, излей ярость гнева твоего. Взгяни на всех высокомерных, и унизь их, и сокруши нечестивых на местах их. Зарой их всех в землю, и лица их покрой тьмою. Тогда и Я признаю, что десница твоя может спасать тебя» (40, 3-9).
3. Второй ответ Бога (40, 10-41, 26)
Бог описывает созданных им зверей и чудовищ. Отважится ли Иов сравнить себя с ними? Знает ли он их хотя бы? Как может существо, трепещущее перед другими тварями, бросать вызов Творцу? Иов должен открыть глаза... глаза души, конечно, потому что все звери, которых Бог представляет мысленному взору Иова, означают силы, обитающие в сердце человека и неподвластные ему; тенденции, живущие в глубине каждой души, сами по себе ни положительные, ни отрицательные, но нуждающиеся в «приручении».
Лев (см 1 Петр 5, 8) воплощает собой могущество; это может быть могущество Христа, «льва от колена Иудина» (см. Быт 49, 9; Откр 5, 5), а может быть и воля к власти.
Ворон - одновременно и символ совершенной восприимчивости к силам Духа, как ворон Ноя (см. Быт 8, 6) или вороны, кормившие пророка Илию (см. 3 Цар 17, 4), и символ невежества.
Проворные козы поднимаются к самым вершинам гор; поэтому горная лань может означать как Самого Христа, так и самодовольство, возносящееся до небес.
Буйвол воплощает собой несокрушимую силу и плодовитость, тем более такая сила нуждается в покорении.
Дикий осел - животное, стремящееся к свету и поддающееся его чарам, он ищет его, но не в состоянии отличить истинный свет от ложного. Его любознательность может быть как источником его независимости, так и причиной иллюзий.
Страус для человека Библии - воплощение глупости и неряшливости, но в то же время быстроты и решимости в действии.
Осел - покорный слуга (см. Мф 21, 1-11; Зах 9, 9; 3 Цар 1, 38), но может взбунтоваться и упрямо отказаться служить.
Конь (Пс 147, 10; Исх 15, 1) символизирует с одной стороны мужество, а с другой - безрассудство и необузданную жизненную силу, особенно сексуальную энергию.
Ястреб воплощает в себе идею точности, определенности, но его безукоризненно острый глаз делает его опасным хищником и может символизировать алчность и стремление всем управлять.
Орел - символ мудрого различения, точности и духовной силы, но он же может означать дьявольскую жестокость, кормящуюся чужими жизнями и претендующую на власть над душами.
Что же до Бегемота и Левиафана, то это самые устрашающие чудища творения. Они живут в воде, скрываясь в глубинах опасного и недоступного мира. Это силы, которые, как кажется, совершенно неподвластны человеку, две самых могучих внутренних силы, два монстра, которых необходимо обуздать.
Первый, чье имя значит «зверь», - по всей вероятности, гиппопотам, символ инстинктивной мощи, слепой энергии, «первое творение Божие». Он живет в болотах, скрытый от глаз листьями лотоса, и не боится человека; лишь его глаза и нос уязвимы для ударов, то есть покорить его можно только с помощью знания и интуиции.
Второе чудище, Левиафан, - это крокодил, упоминаемый в Библии довольно часто. У него мощные зубы, и одолеть его можно, только поразив в голову и язык - его слабые места. Ему неведомо смирение (см. 27), он - воплощенное ожесточение сердца (41, 16). Он бесчувствен, но полон злобы, будто создан из огня и камня. Это гордыня, стремление к самоутверждению за чужой счет, потребность ощущать свою значимость любой ценой.
«0н царь над всеми сынами гордости» (41, 26).
Только Бог может помочь нам справиться с этими двумя силами - слепым инстинктом и потребностью в самоутверждении.
Так, оглядываясь на окружающий мир, Иов открывает в самом себе ужасающую вселенную, с которой совершенно не в силах совладать.
4. Ответы Иова
Встреча с Богом - всегда источник смирения, в противном случае она не подлинна (см. Быт 32, 11;
Исх 3, 11; Ис 6, 5; Иер 1, 6). Смирение порождает внутреннее молчание. Можно даже сказать, что это одно и то же.
И Иов отвечает:
«Вот, я ничтожен, что буду я отвечать Тебе? Руку мою полагаю на уста мои. Однажды я говорил, теперь отвечать не буду, даже дважды, но более не буду» (39, 34-35).
Наконец смирение Иова дает Богу возможность научить его, открыть ему его собственный внутренний мир, и тем самым сделать Своим учеником. Открывая Богу сердце, Иов постигает три важнейшие истины:
«Богу возможно все»
Признание Божественного всемогущества - знак подлинного приближения к Богу; именно это совершает Мария в заключение диалога с Ангелом Благовещения:
«У Бога не останется бессильным никакое слово», - говорит Гавриил, и Мария отвечает: «Да будет Мне по слову Твоему» (Лк 1, 37-38).
Так и Иов, после ожесточенной борьбы, склоняется перед Богом:
«Я знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено. Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал» (42, 2-3).
Истинное познание Бога есть опыт Внешне все остается так же, Иов находится в тех же условиях, страдающий в прахе, нищий и всеми оставленный. Но все изменилось. Обстоятельства те же, но взгляд Иова теперь несет в себе свет, он воспринимает мир иначе. Это и есть обращение: Иов открылся свету, и свет заполнил его.
«Я слышал о Тебе слухом уха, теперь же мои глаза видят Тебя» (42, 5).
Познание Бога неотделимо от познания самого себя
Подлинное смирение доверчиво: увидев Бога, Иов признает грех гордыни, владеющий им уже со времени, когда все было хорошо, но проявившийся лишь в испытании. И как только он его смиренно признает, гордыни больше нет! Именно в этом первородный грех человека, пожелавшего стать как Бог, поставившего себя в центре всякого суждения о добре и зле. Иов никогда не терял веры, но ему только предстояло открыть доверие самоотречения, добровольное подчинение любви. Человек велик, когда признает, что он такое; его безмерное достоинство - в осознании себя тварью, и через это осознание Иов становится возлюбленным сыном Отца. В каком-то смысле он - блудный сын, вновь обретший Отца:
«Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (42, 6).