| |< в начало | << назад | к содержанию | вперед >> | в конец >| | |||
 |
|||||||
ГЛАВА 10
О ТОМ ЖЕ САМОМ. КАК ЭТО ЕЩЕ МОЖНО ПРАВИЛЬНО ПОНИМАТЬ
Можно даже правильно понимать и так: что по той благостной воле [per illam piam voluntatem], no которой Сын пожелал умереть за грехи мира, «дал» Ему Отец - безо всякого, однако, принуждения- «заповедь» (Иоан. 14.31) и «чашу» (Иоан. 18.11) страдания, и «не пощадил» Его, (Рим. 8.32) а «предал Его за нас» и пожелал Его смерти; и что Сын Сам стал «послушен даже до смерти» (Фил. 2.8) и «страданиями навык [didicit] послушанию» (Евр. 5.8). Ведь как по человечеству Он не от Себя обладал волей к праведной жизни, а от Отца, так же и ту волю, по которой ради совершения столь великого блага возжелал умереть, мог получить лишь от «Отца светов», от Которого и «всякое даяние доброе, и всякий дар совершенный» (Иакова 1.17). И как говорится, что внушая волю, Отец привлекает к ее выполнению, так же возможно и сказать, что Он подвигает ее исполнить. Ведь как Сын говорит об Отце: "Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет Его Отец», - так же мог бы Он сказать и «если не подвигнет». Подобным же образом Он мог бы сказать и таю «Никто не стремится к смерти во имя Мое, если Отец не движет его или не влечет». Ибо раз тот, кто чего-либо неуклонно желает, влечется или движется к этому своей волей, то можно утверждать, что влечет или движет именно Бог, внушая такую волю. В таком влечении или побуждении не мыслится никакой необходимости насилия, а одна лишь добровольная и возлюбленная неуклонность свободно воспринятого благоволения [асceptae bonae voluntatis spontanea et amata tenacitas]. Следовательно, раз невозможно отрицать, что Отец, внушив такую волю, повлек или подвигнул Сына к смерти именно описанным образом, то неужели кому-то непонятно, что по этой причине Он дал Ему и «заповедь» претерпеть вольную смерть, и «чашу», которую надлежало испить добровольно? И раз о Сыне справедливо говорится, что Он Сам Себя не пощадил, но по доброй воле предал Себя за нас, то неужели кто-нибудь сможет отрицать, что правильно и добавить, что Отец, внушивший Ему такую волю, «не пощадил Его, но предал 3а нас» и пожелал Его смерти? Ведь именно таким образом - неуклонно и свободно соблюдая данную Отцом волю - и стал Сын «послушным даже до смерти», «навыкнув [didicit] Страданиями послушанию», то есть сколь великий подвиг нужно совершить по послушанию. Ибо послушание тогда цельно [simplex] и истинно, когда разумная природа соблюдает воспринятую от Бога волю не по необходимости, а свободно.
Можно еще и иными способами понимать, каким образом Отец пожелал смерти Сына, хотя и сказанного уже достаточно. Как мы говорим, что хочет тот, кто заставляет хотеть другого, так же говорим и о том, кто даже не заставляет другого хотеть, а одобряет его желание. К примеру, когда мы видим, как кто-либо сильно желает потерпеть страдания, чтобы исполнить свое благое желание, то мы хоть и утверждаем, что хотим, чтобы он перенес эту тяготу, но желаем или любим при этом не ее, а благую волю. О том же, кто может воспрепятствовать чему-либо, но не препятствует, мы обыкновенно говорим, что он этого хочет, раз не препятствует. Следовательно, раз Отцу была угодна воля Сына, и Он не воспретил Ему желать и исполнить желаемое, то справедливо утверждение, что Бог, хоть и не одобрял само страдание Сына, хотел, чтобы Он так свято, с такой пользой претерпел смерть. О чаше же Христос сказал, что она не может пройти мимо и что Ему придется ее испить не потому, что не мог избежать смерти, если бы захотел, а из-за того, что мир, как уже говорилось, не мог быть спасен иначе; а ведь Он Сам неуклонно желал скорее претерпеть смерть, нежели дать миру погибнуть. Потому-то Он и сказал эти слова, чтобы научить [нас], что род человеческий может спастись только Его смертью, а не для того, чтобы показать Свое бессилие избежать смерти. Ведь Он был всемогущ, о Нем сказано: «был заклан добровольно» (Ис. 53-7). Он и Сам сказал: «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее; имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее». (Иоан. 10.17-18). Следовательно, раз Он совершил это по Своей воле и власти, неправильно утверждать, что Он был принуждаем.
Б. Уже одно то, что Бог позволил так с Ним обойтись, пусть даже не против Его воли, кажется неподобающим такому Отцу по отношению к такому Сыну.
А. Напротив, весьма подобает такому Отцу согласиться с таким Сыном, если Тот хочет совершить нечто славное и спасительное для человечества, что не могло совершиться иначе. Б. Беседа наша до сих пор вращается вокруг одного вопроса: как можно доказать, что эта смерть была разумна и необходима; ведь иначе, кажется, ни Сын не должен был ее пожелать, ни Отец склонять к ней или ее позволять. Значит, вопрос в том, почему Бог не мог спасти человека по-другому; а если мог, то почему пожелал спасти именно так. Ведь кажется неподобающим Богу спасать человека таким образом, да и не ясно, чем та смерть спасла человеческий род. Ведь изумления достойно, если Бог так радуется крови невинного или нуждается в ней, что лишь с его смертью хочет или может пощадить виновного.
А. Так как в нашем исследовании ты принял на себя роль тех, кто ничему не желает верить без предварительного разумного доказательства, я хочу с тобой условиться, что мы не будем допускать ничего - или самую лишь малость - не подобающего Богу, равно как и не будем отвергать никакой или самый незначительный разумный довод, если только ему не противоречит более убедительный. Ведь как в рассуждении о Боге за малейшим допущением чего-либо неподобающего следует невозможность [допущения], так и самому ничтожному разумному доводу, не опровергаемому сильнейшим, сопутствует необходимость.
Б. С полнейшей готовностью согласен, чтобы мы сообща соблюдали такое условие.
А. Итак, вопрос состоит в воплощении Бога и в том, что, как мы считаем, связано с воспринятым Им человеком.
Б. Именно так.
А. Тогда предположим, что не было никогда ни воплощения Бога, ни того, что мы утверждаем о Его человеческой жизни, - и согласимся, что человек был создан для блаженства, наслаждаться которым в этой жизни не может, и в той [жизни] он его не достигнет, если ему не отпущены грехи; что ни один человек не проживает эту жизнь безгрешно; примем также и все остальное, во что необходимо верить для вечного спасения.
Б. Пусть так - ведь в этом во всем ничто не кажется невозможным или не подобающим Богу.
А. Следовательно, чтобы достичь блаженства, человеку необходимо отпущение грехов.
Б. Мы все так считаем.