|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|

VII
Завоеванная Франция (1940)

Отрывок из книги «À travers le Désastre», написанной в Нью-Йорке зимой 1940 г. (New York, La Maison Française, 1941). Переиздано в 1946 г. (Paris, Éditions des Deux Rives)

Реакции и чувства французского народа в настоящее время не могут иметь никакого публичного выражения, они проявляются в индивидуальном плане. То, что мы узнаем об этих реакциях и чувствах через личные взаимоотношения, вносит луч света, небольшой лучик во тьму нашего времени. Со всех сторон нам говорят, что пресса и радио — причем радио наиболее ангажировано и непосредственно контролируется Германией — ни в коей мере не отражает чувства страны. Так называемое Французское радио вызывает отвращение у французов. Меры, которые правительство Виши предприняло под нацистским давлением, внушает одним открытое отвращение, другим — глубокую тревогу, и сама администрация так малодушна, что подкупает французов, когда только может, знаками благоволения, в которых отказывают тем, кто становится ее жертвами... В Марселе г-н Дорио позавидовал лаврам Юлиуса Штрайхера, но его пропаганда не произвела заметного эффекта. Ошибочно думать, что туда, куда проникает антисемитизм, он не вносит принцип духовного заблуждения, и что чтение гнусных ежедневных газет, которые были и теперь — в большей степени, чем когда-либо — являются мощной силой, развращающей общественное мнение, что он не впечатывает в человеческий разум множество законченных формул и своего рода идеологическую монету самой низкой пробы. Но эта фальшивая монета не доходит до сердца, и антисемитские законы тем более отвращают людей, чем больше они узнают об этих законах из немецких источников.

VIII

Учение апостола Павла (1941)

«La Pensée de saint Paul» появилась сначала на английском (New York, Longmans Green, 1941), затем на французском языке (Paris, Corréâ, 1947)

Учение ап. Павла об Израиле⁴²⁷ и его учение о Законе исходят из одной и той же доктрины. То, что говорилось об ап. Павле и Законе, было предварительным комментарием к данной главе.

Трагедия Израиля

«Что же скажем? Что язычники, не искавшие праведности, получали праведность от веры, а Израиль, искавший закона праведности, не достиг закона праведности. Почему? Потому что искали не в вере, а в делах закона (он стремился к истине), ибо преткнулись о камень преткновения, как написано: «Вот, полагаю в Сионе камень преткновения и камень соблазна; но всякий, верующий в Него, не постыдится»»⁴²⁸ (Рим 9: 30-33).

Под властью Моисеева закона, как и под властью естественного закона, которые, подобно коре, скрывали и покрывали тайны Божии, уже существовала (хотя и без декларирования) вера, вера в Того еще неизвестного, который должен был прийти и оправдать людей. Теперь, когда Он пришел и явил себя, Евангельское предсказание повсюду возвещает Его имя и откровение Сына Божия, барьеры между евреями и язычниками падают, потому что все, будучи явно и открыто призванными ко спасению, в Нем подчиняются Новому Закону, который всех примиряет в Сыне Божием. Но народ жестоковыйный, привязанный к букве Закона, не понимает этого и хочет сохраниться неизменным в уже отживших формах жизни.

Согласно тому, что сказано в Писании: «Верующий в Него не постыдится»⁴²⁹, нет различия между евреем и греком, потому что Тот же Господь есть Господь всех, щедрый ко всем, кто призывает Его. Так, «всякий, кто призывает имя Господне, спасется»⁴³⁰.

Как же призовут Господа те, кто не уверовал? И как уверуют в Него те, кто не услышал Его голос? И как услышат Его голос, если нет проповедующего? Кто будет проповедовать, если он не послан? Об этом написано: «Как прекрасны на горах ноги благовестника, возвещающего мир, благовествующего радость...»⁴³¹. Но не все подчинились Евангелию. Так, Исайя говорит: «Господи, кто поверил слышанному от нас?»⁴³². Вера — от слышанья, слышанье — от слова Христа (которое было проповедано). Но я говорю: они не слышали? Напротив: «по всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их»⁴³³. Но я спрошу: узнал ли Израиль (Благую весть)? Первым был Моисей, который сказал: «... Я раздражу их не народом, народом бессмысленным огорчу их»⁴³⁴. Затем Исайя скажет: «Я открылся не вопрошавшим обо Мне, Меня нашли не искавшие Меня». Относительно Израиля он говорит: «Всякий день простирал Я руки Мои к народу непокорному»⁴³⁵ (Рим 10: 20-21).

Павел свидетельствует своему народу

Если не закон, а именно вера, которая даже при режиме закона, уже спасла души, если истинный иудей — не обрезанный по плоти, но тот, кто иудей внутренне и по духу, in abscondito Judaeus, «Какое преимущество быть иудеем, или какая польза от обрезания?

Великое преимущество во всех отношениях, а наипаче в том, что им вверено Слово Божие» (Рим 3: 1-3).

Это первая привилегия Израиля. Ему было поручено хранить Священное Писание. И если он оказался неверным, доверенное ему дело обратится против него, но оно из-за этого не исчезнет. Обетования Божии исполнятся как бы в ущерб им, но Израиль останется все же, даже в несчастье, свидетелем Божиим в человеческой истории: неверность людей «уничтожит ли верность Божию?» (Рим 3: 3). Обрезание было знаком его избрания, которому он сам изменил, предпочитая в настоящее время обрезание явившейся Реальности, Которая пришла теперь и прообразом Которой и было обрезание.

Говоря о своей любви к еврейскому народу и о своем страдании за него, ап. Павел хотел бы сам быть отвергнутым, если это — цена спасения его братьев. Он перечисляет девять других преимуществ еврейского народа: он носит имя Израиля, возлюбленного Господа; он сын, воспринятый Богом; ему была явлена слава, schechina, это сверхъестественное сияние, которым иногда были объяты ковчег или храм; им принадлежат возобновленные заветы, заключенные между Богом и Его народом, для них — Тора, данная ангелами и обнародованная Моисеем среди грома и молний на Синае; для них — открытое им богослужение; для них — мессианские обетования; для них — патриархи. Наконец, для них - Христос, рожденный от рода Авраама, по плоти — от крови Давида, Он, Который в то же время — Бог, властелин веков.

«Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежит усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог, благословенный во веки, аминь!» (Рим 9: 1-5).

«Братия, желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение. Ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению. Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией, потому что конец закона — Христос, к праведности всякого верующего» (Рим 10: 1-4).

Бог не отверг Своего народа, но падение Израиля - спасение народов

«Итак, спрашиваю, неужели Бог отверг народ Свой⁴³⁶? Никак. Ибо и я Израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал, или не знаете, что говорит Писание в повествовании об Илии? как он жалуется Богу на Израиля, говоря Господи! пророков Твоих убили, жертвенники Твои разрушили; остался я один, и моей души ищут⁴³⁷. Что же говорит ему Божеский ответ? Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени пред Ваалом⁴³⁸. Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток. Но если по благодати, то не по делам; иначе благодать не была бы уже благодатью. А если по делам, то это уже не благодать; иначе дело не есть уже дело. Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные же получили, а прочие ожесточились, как написано: Бог дал им дух усыпления, глаза, которыми не видят, и уши, которыми не слышат, даже до сего дня⁴³⁹. И Давид говорит: да будет трапеза их сетью, тенетами и петлею в возмездие им; да помрачатся глаза их, чтобы не видеть, и хребет их будет согбен навсегда»⁴⁴⁰ (Рим 11: 1-10).

Как ясно видно из контекста, Павел не говорит здесь об очерствении души в перспективе вечности отдельных евреев, которые остаются верными Моисееву закону (как и другие нехристиане, они могут пребывать в благодати, если они истинно верующие; в этом - тайна Божия). Он имеет в виду ожесточение народа, взятого в целом, с точки зрения его призвания.

«Итак спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем отпасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность⁴⁴¹. Если же падение их — богатство миру, и оскудение их — богатство язычникам, то тем более полнота их» (Рим 11: 11-1).

[Чтобы прокомментировать эти отрывки, следует сослаться, как я это делал и на страницах, не включенных в этот текст, на приведенные в гл. VI на с. 131-133, цитаты, в которых мы опираемся на авторитет Эрика Петерсона, о. Лагранжа и св. Фомы.]

Средневековые авторы видели в воссоединении Израиля характерный признак третьего периода Церкви и христианства. То же самое пишет и Боссюэ: «Спаситель, не признанный Сионом и отвергнутый детьми Иакова, обратится к ним, изгладит их грехи и дарует им познание пророков, утраченное ими на долгое время, чтобы оно последовательно переходило из поколения в поколение и не забывалось до скончания мира, в течение времени, которое Богу будет угодно продлить после этого удивительного события»⁴⁴². Итак, есть основание думать, что «обращение евреев совпадет не с концом времен, но именно с моментом наиболее удивительного сияния мира»⁴⁴³.

Язычники привиты к маслине Израиля

«Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое. Не возбужу ли ревность в сродниках моих по плоти и не спасу ли некоторых из них? Ибо, если отвержение их примирение мира, то что будет принятие, как не жизнь из мертвых? Если начаток свят, то и целое; и если корень свят, то и ветви. Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их, и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень — тебя. Скажешь: «ветви отломились, чтобы мне привиться». Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя» (Рим 11: 13-21),

Это вхождение язычников — не меньшая тайна: это дополнительная грань тайны падения Израиля.

«Итак помните, что вы, некогда язычники по плоти, которых называли необрезанными так называемые обрезанные плотским обрезанием, совершаемым руками, что вы были в то время без Христа, отчуждены от общества Израильского, чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире. А теперь во Христе Иисусе вы, бывшие некогда далеко, стали близки Кровию Христовою. Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем. И, придя, благовествовал мир вам, дальним и близким⁴⁴⁴, потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе» (Еф 2: 11-18).

Обетования Божии непреложны, народ Божий обратится

«Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если прибудешь в благости Божией: иначе и ты будешь отсечен. Но и те, если не пребудут в неверии, привьются, потому что Бог силен опять привить их. Ибо, если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине» (Рим 11: 22-24).

В настоящее время пелена опустилась на сердца евреев, но это не навсегда, наступит время, когда эта пелена спадет, так как обетования Божьи непреложны. Проходя через все превратности своего изгнания и мировой истории, Израиль всегда остается народом Божиим — наказуемым, но всегда любимым ради отцов⁴⁴⁵.

«...Моисей полагал покрывало на лице свое, чтобы сыны Израилевы не взирали на конец преходящего⁴⁴⁶. Но умы их ослеплены: ибо то же самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого Завета, потому что оно снимается Христом. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их; но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается» (2 Кор 3: 13-16.)

«Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, — чтобы вы не мечтали о себе, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется, как написано: «придет от Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их⁴⁴⁷. В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные⁴⁴⁸Божии ради отцов. Ибо дары и призвание Божие непреложны. Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их, так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать. О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать⁴⁴⁹? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь» (Рим 11: 25-36).

[Я уже цитировал в другой главе, что пишет св. Фома о пришествии двух апостолов, Петра и Иоанна, к гробнице Господа]: «Два народа, еврейский народ и народ языческий, у гробницы Христа символизировались двумя апостолами. Они одновременно стремились ко Христу через века: язычники через Естественный Закон, евреи — через их написанный Закон. Язычники, как Петр, пришедший вторым в гробницу, приходят к познанию Иисуса Христа с опозданием; но как Петр, они входят первыми. Еврейский народ, первым познавший тайну искупления, будет последним, обратившимся верою ко Христу... Итак, говорит Евангелие, Иоанн вошел; Израиль не должен вечно оставаться у входа в гробницу. После того, как туда войдет Петр, и Израиль туда войдет, так как в конце и евреи будут собраны в вере»⁴⁵⁰.

IX

Расистское преследование во Франции (1942)

Радиосообщение из Нью-Йорка, 8 сентября 1942 г. Опубликовано в «Messages» (New York, La Maison Française, 1945; Paris, Hartmann, 1945)

Постыдная новость только что обрушилась на нашу страну: жестокие меры приняты против евреев не только в зоне, оккупированной немцами, но и в так называемой свободной зоне. 20 тыс. евреев-иностранцев были арестованы немцами в оккупированной зоне. В неоккупированной зоне 30 тыс. евреев подвергаются преследованиям полиции. Мы знаем, что французское население старается защитить несчастные жертвы или помочь им скрыться в горах и лесах. Мы знаем, что папа выступил с призывом к милосердию, что епископы Франции протестовали, как и главы Реформаторских церквей, что монсеньор Сальеж, архиепископ Тулузы, возвысил свой голос против чудовищной жестокости к евреям в концентрационных лагерях, где как со скотом обращаются с детьми, женщинами и мужчинами, имеющими честь принадлежать к роду Иисуса Христа.

Но мы знаем также, что инициатор антисемитских преследований во Франции — политик, начавший продавать новому режиму бесчестия и рабства страну св. Людовика, Жанны Д'Арк, страну Декларации прав, — имеет свои подлые мотивы к тому, чтобы остаться глухим к призывам справедливости и сочувствия. Правительство г-на Лаваля проявило себя неспособным сопротивляться немецкому давлению. Маршал Петен покрывает Лаваля. Он взял привычку самоустраняться, тем самым помогая жестокому действию ужасного капкана, в который он сам позволил заманить свою страну.

И не только евреи, но и Франция поражена и ранена гнусными результатами коллаборационистской политики. Предательство традиционных законов политического гостеприимства, признание звериной жестокости нацистского расизма ради своей выгоды и ради своих собственных интересов, выдача евреев-иностранцев, которых Франция, как гуманная и надежная страна, принимала с 1935 г., выдача даже тех, кто сражался за нее в ее армии во время настоящей войны, — никогда подобного позора не было в истории Франции. Это не только оскорбление, нанесенное достоинству и правам человека в лице преследуемых евреев, это оскорбление души Франции, печаль о которой охватывает всех нас, помнящих о святых Франции и о тех днях, когда честь была основой деятельности правителей нашей страны. Несчастные, которые хотели бы лишить Францию ее души через причастность к таким беззакониям, даже не осознают, что они оскверняют святыню и что подобное осквернение, коль скоро оно было совершено, отравит историю на века. Народ Франции, народ униженный и оставленный, лишь ты один перед лицом такого позора, как и всех беззаконий, совершенных недостойными правителями, можешь из жалости к притесняемым и от гнева к притеснителям помешать Франции потерять свою душу. Вы, которые молитесь за людей, доверявших нашей родине, а ныне преследуемых дикими волками; вы, которые укрываете их в своих домах, защищаете их, помогаете им, уберегая от смерти; вы, которые решились ускорить конец всех этих злодеяний; вы, непримиримое восстание которых против врага и его слуг возрастает с каждым днем; именно вы несете на своих израненных руках оскорбленную, преданную честь Франции.

Католический прелат монсеньор Павел Махачек, вицепрезидент Чехословацкого государственного совета, обращаясь к народу Словакии, недавно писал: «Невозможно быть одновременно добрым христианином и антисемитом», — и разоблачил от имени католичества и во имя чести словацкого народа то, что он назвал «дикостью и садизмом так называемого католического правительства» Братиславы. Эти слова имеют огромное значение, они выходят за пределы одной нации, к которой обращены. Мир никогда не поверил бы, что однажды придется молиться Богу, чтобы эти слова не были бы обращены к Франции. Мои друзья евреи, мои братья, позвольте, чтобы христианин выразил вам не только сострадание, но и священное уважение, которое вызывают ваши страдания. Из бездны страданий, в которую вас ввергли, через невыразимую агонию свидетельствуете вы о величии Израиля — народа, которому были даны непреложные обетования, народа, подобного маслине, к которой были привиты христианские народы. Ради этих народов вы таинственным образом страдаете, и что касается Франции, ее истязают те же палачи, выдают и предают те же самые люди, которые преследуют и вас.

8 сентября 1942 г.

X

Расистское право и истинное значение расизма

Речь, произнесенная в Высшей свободной школе в Нью-Йорке 25 января 1943 г. Опубликована в сборнике «Le Droit Rasiste» (1943); затем в «Pour la Justice» (New York, La Maison Française, 1945)

1

В программе данного собрания⁴⁵¹ указано, что его президент сделает заключения по трем докладам, которые вы прослушали. Заключение! Не может быть ничего иного, кроме несказанного ужаса, охватывающего и разум, и сердце перед лицом человеческой деградации, проявлением которой стали расистские преступления, — и решения сражаться до смерти против такой деградации.

История, обсуждение которой вы слышали, сочится человеческой кровью, она пропитана агонией и мучением. Чтобы должным образом это понять, нужно представить себе всех погибших в отчаянии, эти массы несчастных жертв, не только тех, кто пережил безумие и ужас страданий, худших, чем смерть, — я думаю о тех, кого гонят по улицам французских городов, именно французских городов, о женщинах, которых хотят разлучить с их детьми, и они бегут с ними по лестницам и выбрасываются из окон, о безобразии нашего мира и о крушении всякой справедливости, приведших к самоубийствам. В Австрии, как вы знаете, во время Аншлюса и гитлеровского нашествия врачи и фармацевты в качестве высшего доказательства дружбы распределяли среди своих друзей таблетки, которые позволили бы им кончить жизнь самоубийством, они старались продлить срок действия рецепта, чтобы при необходимости он мог послужить и другим несчастным. Вот образ полного отчаяния и безнадежности, который непрестанно должен быть перед нашими глазами, когда мы думаем о расистском праве и о расистских преступлениях. Крайнее отчаяние самоубийц само по себе есть образ еще более ужасной вещи — непоправимого и чудовищного искажения человеческой души в преследователях и той пропасти растления, в которую рискует пасть человеческий род. Платон и св. Фома Аквинский учат, что зло - в злодеях является злом в каком-то смысле неизмеримо более глубоким, нежели зло, претерпеваемое жертвами. Зло, которое источают сердца расистских палачей и антисемитов, производит в нас разрушения гораздо более значительные, нежели зло, от которого страдают мучимые невинные люди. Вывод в заключении: сегодня мы видим ад на земле. Это дьявол, господа, совершающий свой танец. Расистское право есть не что иное, как игрушка в его руке. Он потратил много времени, чтобы заставить забыть нас о своем существовании. Сегодня он напоминает нам о себе и, как опытный теолог, дает нам понять, что его удовольствие не только в том, чтобы быть человекоубийцей, но также, и прежде всего, в том, чтобы разрушить человеческую природу и превратить ее в фарс.

2

Мы говорили о расистском праве, точнее, о полном разложении права, разложении самой идеи права, совершенном расизмом. Расистское право — это доктрина, у нее есть свои принципы и логика, свои профессора, доктора, журналисты, свои журналы и университеты. У расизма есть и свой пророк — Розенберг, и свой герой — Адольф Гитлер. У него есть свои вдохновляющие метафизические и религиозные основания. Позвольте мне прочесть несколько отрывков из «Мифа XX века» г-на Розенберга: «Сегодня появляется новая вера: миф крови. Вера, которая с помощью крови охраняет божественную сущность человека; вера, основанная на той очевидности, что нордическая кровь представляет тайну, которая лишает смысла и заменяет древние таинства...»

И еще (это резюме его произведения на обложке книги): «Миф XX века - это миф крови, который под знаком свастики вызывает к действию мировую расистскую революцию; это — пробуждение расистской души, которая в конце долгого сна победоносно преодолевает расовый хаос». И наконец: «Право не является больше безжизненной схемой, право не есть религия или искусство, но оно вечно связано с определенной кровью, с которой оно появляется и исчезает».

Гитлер со своей стороны апеллирует в «Майн Кампф» к «призванию высшей расы, народа повелителей, располагающего ресурсами и возможностями всего земного шара», и заключает: «Государство, которое в эпоху отравления рас посвящает себя культивированию лучших расовых элементов, однажды неизбежно станет хозяином мира». Такова философская и религиозная подоплека расистского права. Расистское право есть идея. Это по преимуществу идея убийства. И хотя в соответствии с другой точкой зрения, к которой я сейчас вернусь, эта идея проявилась как сверхструктура чего-то более радикального и более глубокого, тем не менее она непосредственно ответственна за все преступления, совершенные во имя ее и при ее защите.

Поскольку, несмотря ни на что, человек есть существо, наделенное разумом, следует разоблачить ошибки и софизмы расистского права. Это первая обязанность тех, кто хоть в какой-то степени наделен разумом и знанием учения о правах человека. Меня как католика утешает мысль, что научно обоснованное осуждение было осуществлено высочайшим авторитетом папы Пия XI. Я напомню вам здесь список расистских заблуждений, отмеченных и осужденных папой в послании Конгрегации семинарий и университетов от 13 апреля 1938 г.

Первое заблуждение: «Человеческие расы по их естественным и неизменным особенностям столь различны, что наиболее низкие из них дальше отстоят от наиболее высоких, чем от наиболее развитых видов животных».

Второе заблуждение: «Необходимо всеми способами сохранить и культивировать силу расы и чистоту крови; все, что ведет к этой цели, тем самым является честным и позволительным».

Третье заблуждение: «Кровь — основание характера рас, из которого, как из своего главного источника, проистекают интеллектуальные и моральные качества человека».

Четвертое заблуждение: «Основная цель воспитания — развить характерные черты расы и зажечь дух пламенной любви к собственной расе, как к высшему благу».

Пятое заблуждение: «Религия подчиняется закону расы и должна быть приспособлена к нему».

Шестое заблуждение: «Расовый инстинкт — главный источник и высший закон всякой юриспруденции».

Наконец, последнее заблуждение: «Каждый человек существует за счет государства и ради государства. Все, чем он обладает по праву, проистекает единственно от даяния государства».

«К этим столь отвратительным утверждениям можно с легкостью добавить и другие», — сказано в папском послании, верно отмечающим многие из этих заблуждений.

Для обсуждаемой темы сегодня особенно интересно шестое из разоблаченных заблуждений: «Расовый инстинкт — главный источник и высший эталон всякой юриспруденции».

В 1936 г. Франк, глава немецких юристов, высказал классическую формулу: «Право, справедливость — это то, что полезно для немецкого народа; несправедливость — это то, что для него вредно»⁴⁵².

Некоторое время спустя в речи от 30 января 1937 г. перед рейхстагом Гитлер заявлял: «Что касается принципов, то вместо концепции индивидуума или человечества мы выдвигаем идею народа, народа одной крови, которая течет в наших жилах, и той земли, которая нас породила. Возможно, впервые в истории человечества в этой стране провозгласили, что из всех обязанностей, возложенных на человека, наиболее благородная и наиболее возвышенная состоит в сохранении расы, что исходит от Бога. С юридической точки зрения необходимо сделать следующие заключения:

«1. Концепция права как такового, находящего в себе самом оправдание своего существования, — ложна».

«2. Концепция, утверждающая, что право имеет целью обеспечить и поддержать защиту индивидуума как такового и его блага, также ложна.

Национал-социалистическая революция дала праву и юридической науке ясную, недвусмысленную точку отсчета. Истинная задача юстиции состоит в сохранении и защите народа против всего того, что уводит его от исполнения обязательств в отношении общины или наносит ущерб ее интересам».

Так, заблуждение расизма и его карикатура на право противостоят основе любого закона: естественного закона и естественного права, в которых права человека находят оправдание своего существования, противостоят также признанию прав человеческой личности, являющихся главным выражением естественного закона.

Неудивительно, что в энциклике «Mit brennender Sorge» от 14 марта 1937 г. Пий XI счел необходимым утверждать нерушимость естественного права. Он заявил: «Именно согласно требованиям естественного права, любое положительное право, от какого бы законодателя оно ни исходило, может быть оценено по своему нравственному содержанию и по тому авторитету, которым оно может обладать. Человеческие законы, которые находятся в неразрешимом противоречии с правом естественным, несут в себе порок, который уже нельзя исправить никаким принуждением, никаким внешним воздействием. Только в свете этого принципа следует выносить суждение об аксиоме: право — это польза народа». Можно, конечно, принять это высказывание, если перефразировать его следующим образом." то, что нравственно недопустимо, никогда не сможет служить благу народа. Однако древнее язычество уже знало, что аксиома, чтобы быть действительно верной, в реальности должна быть выражена так: «Невозможно, чтобы что-либо было полезным, если оно в то же время не является добрым в нравственном смысле. И оно нравственно хорошо не постольку, поскольку полезно, но, напротив, полезно лишь постольку, поскольку нравственно хорошо...»

Языческий философ, которого здесь цитирует папа, — это Цицерон, «De Officiis». Так, мудрость древнего язычества и христианская мудрость едины лишь в обличении первого принципа политического макиавеллизма, абсолютную и оголтелую форму которого представляет собой нацистский расизм, называемый неоязыческим, но на самом деле являющийся деградировавшим и извращенным язычеством. Наши довоенные демократы, так называемые реалисты, следуя умеренным или «разумным» формам политического маккиавелизма, сохранили скромный и сдержанный культ, не осознавая, что смягченный и умеренный маккиавелизм неизбежно будет истреблен абсолютным. И великая находка Гитлера — в его понимании гораздо большей действенности ничем не ограниченного презрения к праву, чем встречающего некоторые препятствия и смущающегося нравственностью.

Я вернусь к энциклике «Mit brennender Sorge». Показав, в каком смысле (диаметрально противоположном нацистскому смыслу) только и возможно правильно понять аксиому «Право — это польза народа», Пий XI заявляет: «При нарушении нравственного закона такая аксиома означала бы в международной жизни состояние непрерывной войны между различными нациями». И он продолжает, утверждая истину, явно отрицаемую Гитлером и расистским правом, что права человеческой личности — главное выражение естественного закона. «В национальной жизни, — говорит папа, — аксиома расистского права, смешивая понятия права и полезности, не признает того основного факта, что человек, поскольку он — личность, обладает правами, полученными от Бога, которые должны сохраняться при наличии коллективности без какого-либо посягательства на то, чтобы попытаться их опровергнуть, уничтожить или ими пренебречь. Отвергнуть эту истину — значит забыть, что истинное общее благо предопределено и признано, как указано в последнем исследовании, человеческой природой, которая гармонично уравновешивает личные права и социальные обязательства, а также целью общества, определяемой той же самой человеческой природой...»

Позвольте мне процитировать вам еще несколько строк из этого папского документа: «Опыт последних лет (это было написано в 1937. — Ж.М.) в полной мере раскрывает, на ком лежит ответственность: этот опыт изобличает интриги, которые с самого начала имели в виду лишь войну для истребления... Христа и Его Церкви».

И еще (не забудем это суждение, слушая Гитлера, лживо ссылающегося на имя Всемогущего): «Верит в Бога не тот, кто довольствуется использованием имени Божьего в своих речах; верит лишь тот, кто к этому священному слову присоединяет истинное и высокое понимание Божества».

И наконец: «Всякий, кто принимает расу или народ, государство или какую-либо государственную форму, носителей власти или любую другую основополагающую ценность человеческой общины (т.е. все то, что занимает в земном порядке необходимое и достойное место), — тот, кто принимает все эти понятия, чтобы вырвать их из общей системы ценностей, даже религиозных, и обожествить их посредством культа идолопоклонства, этот человек переворачивает и извращает порядок вещей, созданный и предписанный Богом...»

Тексты, которые я только что привел, не есть лишь напоминание доктрины, незыблемой в своей истинности. Они также доносят до нас надежду и героическую отвагу молодых французов, которые перепечатали их (заплатив за это жизнью), в первом номере замечательного подпольного издания «Cahiers du Témoignage Chrétien» (Ведомости христианского свидетельства), появившегося в ноябре 1941 г. Заглавие статьи было «Франция, остерегайся потерять свою душу».

3

Здесь только что говорили об ужасных плодах расистского права, причем лишь о небольшой их части. Но чтобы иметь представление о происходящем, нужно услышать все крики агонии в Европе и в мире.

Великое множество мужчин, женщин и детей, совершенно невинных, были убиты нацистами за принадлежность к еврейскому народу. Полный подсчет жертв очень труден: если стремиться не впасть в преувеличение, настаивать на более умеренных цифрах — есть риск нанести вред жертвам. Если стремиться создать картину, наиболее близкую к тому, что сообщают свидетели, то цифры более вероятны, но при этом есть риск спровоцировать недоверие тех, кто не хочет волноваться прежде, чем это засвидетельствуют историки. Нам достаточно знать, что в Польше и Литве около 700 тыс. человек, принадлежащих к еврейскому народу, были убиты в начале прошлой осени, эти цифры, казавшиеся вероятными, на деле — гораздо выше. Самая умеренная статистика расистских преследований — не меньше 1 млн., данные, кажущиеся более вероятными — уже 2 млн. 4 и 5 млн. евреев, оставшимся в Европе, покоренной свастикой, угрожает та же участь. В оккупированных районах России и особенно в Польше способы уничтожения превосходят кошмары самого инфернального воображения. На высотах немецкого гения были изобретены научные методы уничтожения. Пулеметов — недостаточно. Холода, голода, эпидемий — также. Понадобились отравляющие газы; убийство электрическим током; нагромождение множества людей в закрытых пространствах, где удушье происходит постепенно: сначала — удушение старых и наиболее слабых в пломбированных вагонах, везущих массы депортируемых в лагеря сортировки или смерти, где из тех, кто выжил, убивают уже всех неспособных к тяжелой работе, тяжелая работа должна довершить остальное. Практикуются увеселения в виде охоты на человека, избиение до смерти палками, бичевания, мучительные пытки и бесчисленные методы других воздействий, от которых можно сойти с ума.

Если мы захотим взглянуть на них как на «садистские рассказы», доносящие до нас эхо ужаса, достаточно будет вспомнить те зверские сцены, для которых Вена после Аншлюса стала театром и где дикая жестокость нацистской молодежи развернулась в полной мере; было бы достаточно прочитать британскую «Livre Bleu» («Синюю книгу») или прочесть опубликованные в официальном органе немецкой полиции «Die Deutsche Polizei» («Немецкая полиция») статьи ее шефов, прославившихся «биологической» чисткой и с гордостью раскрывших свою идеологию зверя⁴⁵³. Другая нацистская газета, «Krakauer Zeitung», описывала, как все евреи Люблина были изгнаны из города (затем они бесследно исчезли) и как все их дома, кроме зданий, представляющих «исторический интерес», были стерты с лица земли. Торжествуя по поводу разрушения еврейского квартала, газета писала: «Вот еще один способ разбить скрижали Закона на манер Моисея, но на этот раз с иной целью, нежели благо евреев!» Их изгнание «стало еще одним исходом, но не для того, чтобы идти в Землю обетованную! Время библейского паразитизма окончилось»⁴⁵⁴.

В Польше ужасы, переносимые человеческой природой в концентрационных лагерях, достигли такой степени, что часто можно было видеть несчастных евреев, дающих деньги нацистам — сто злотых, это недорого, — чтобы их расстреляли сразу, а не отправляли в лагеря и не подвергали пыткам⁴⁵⁵.

Тысячи евреев, эвакуированных из гетто в Лодзи и увезенных в Хелмно, были задушены газом. Варшавское гетто, в начале 1941 г. насчитывавшее 550 тыс. человек, так обезлюдело из-за болезней, голода, убийств и депортации «в неизвестные места назначения», что сегодня его численность составляет менее 50 тыс. человек⁴⁵⁶.

В прошлом августе мэр варшавского гетто Адам Черняков покончил жизнь самоубийством, чтобы не подчиниться приказу нацистов составить список из 100 тыс. евреев для отправки на принудительные работы в «неопределенное место назначения». После того, что произошло в Лодзи, он знал, что означает это требование⁴⁵⁷. В Праге молодой поэт Янус Бонн также отказался предоставить список для депортации и был казнен нацистами⁴⁵⁸. В Хелмно в декабре 1939 г. гестапо согнало на рыночную площадь 800 евреев, чтобы заставить их бежать оттуда босиком в деревню, и во время марша убило 600 человек. Мы знаем, что один из способов, применяемых группами уничтожения, в частности в Хелмно, состоял в том, что жертвы запирали в грузовики, в которых по пути их уничтожали удушающими газами, причем в день отправляли от шести до девяти грузовиков. По прибытии на место заранее выбранная группа несчастных евреев⁴⁵⁹ должна была вырыть могилы и тщательным образом снять с мертвых все, что еще могло удовлетворить грабительский инстинкт: кольца — с пальцев; золотые зубы даже рвали щипцами. Мы знаем, что немецкий расизм действует по этапам в соответствии с непреклонным и строго определенным планом: 1) лишить евреев гражданских прав; 2) исключить их из экономической жизни и этим создать невозможность обеспечить собственное существование; 3) изолировать в гетто, где они умрут от голода и болезней; 4) уничтожить тех из них, кто не будет истреблен на предыдущих этапах.

Свидетельства об осуществлении последней фазы этого плана, поступающие отовсюду, невероятным образом совпадают. Читая их, не забудем о предупреждении, сделанном несколько месяцев тому назад особенно хорошо информированным нейтральным источником: есть все основания считать, что реальность в десять раз более чудовищна, чем сообщения, которые нам передаются; эти сообщения отрывочны, поскольку могут появляться лишь контрабандным путем и относятся лишь к отдельным эпизодам безграничного и систематического преследования. Приведенные этими источниками цифры, без сомнения, ускользают от контроля научной статистики. Но их данные достоверны и исходят от ответственных групп, и было бы абсурдным при подобных обстоятельствах отвергать из-за беспокойства о научных проверках симптомы, которые остаются во всяком случае в высшей степени вероятными, хотя и превосходят всякое воображение.

Вот некоторые элементы той картины, которая предстала нашим глазам.

250 тыс. евреев изгнали из Бессарабии в южную часть Украины, оккупированную Румынией; около 190 тыс. из них были расстреляны, сожжены заживо или замучены до смерти во время транспортировки⁴⁶⁰.

В Одессе 25 тыс. евреев убито румынскими войсками в октябре 1941 г. В день, когда взорвалась бомба в здании штаба немецкой армии, 10 тыс. евреев загнали в деревянные бараки и заживо сожгли⁴⁶¹. В Витебске многие тысячи евреев были также сожжены заживо⁴⁶².

По информации, полученной от советского правительства, в Киеве убито 52 тыс. мужчин, женщин и детей, из которых большая часть (40 тыс.) — евреи. Позже другие источники подтвердили этот факт и указали, что цифры занижены⁴⁶³.

В Пинске 8 тыс. евреев расстреляно из пулеметов. В Брест-Литовске уничтожено 6 тыс. евреев, в Мариуполе — все еврейское население было убито группами по 500 человек перед траншеями, в которые сбрасывали трупы. В одном городе недалеко от Смоленска 7 тыс. евреев вывели в поле, заставили рыть себе могилы и расстреляли. Многие были погребены заживо⁴⁶⁴.

В Риге, в Латвии, убито немцами более 20 тыс. евреев⁴⁶⁵.

В Яссах, в Молдавии, 10 тыс. евреев убито во время погрома в течении трех дней (28, 29 и 30 июля 1941 г.), часть из них была безжалостно расстреляна из пулеметов, а большая часть запломбирована в вагонах, так что они не могли получить ни воды, ни пиши. Румынские власти держали их там 11 дней до того момента, когда из вагонов уже не доносилось никаких признаков жизни.

К моменту, когда 10 августа власти открыли вагоны, все несчастные умерли от удушья или голода. В Буковине 29 000 евреев было убито немецкой и румынской армиями в Сернаути и соседних деревнях⁴⁶⁶.

В Каунасе, в Литве, существует центр уничтожения (Vernichtungsstelle), где казнят несчастных, евреев и неевреев, приговоренных к смерти нацистами. Многие из этих жертв — евреи, депортированные из Франции и Бельгии⁴⁶⁷.

В Германии евреи страдали от ужасного обращения с начала войны между рейхом и США, а в настоящее время они подвергаются депортации. Из письма из Берлина от 8 апреля 1942 г. стало известно, что 25 января тысячу евреев погрузили и заперли в вагонах для скота в поезде, направляющемся в Ригу, со сроком прибытия через 18 дней. Никто не выжил, все умерли от холода и голода. Больных евреев вытаскивают из больниц и также депортируют⁴⁶⁸.

Чехословацкое правительство только что сообщило, что 77 тыс. евреев погибло в концентрационных лагерях Протектората или были депортированы в польские гетто, где они и «исчезли»⁴⁶⁹.

Во Франции по приказу немцев в оккупированных районах и по приказу Лаваля в районах, в то время еще не оккупированных, схвачены десятки тысяч евреев-иностранцев или недавно натурализованных, чтобы придать их той же участи. В Париже ночь со среды на четверг 16 июля 1942 г. была ночью ужаса и позора. Французские полицейские фургоны прочесывали улицы, собирая мужчин, женщин и детей. Их согнали на зимний велодром и в Парк принцев, ставших местами агонии и отчаяния. Операцией руководил шеф СС оккупированной зоны. 5 тыс. детей отделили от их семей, многие младенцы утратили идентичность и уже никогда не узнают своей фамилии. Такая же операция началась 26 августа в неоккупированной зоне. Агенты французской регулярной полиции ушли в отставку, чтобы не участвовать в этом. Задание выполняла специальная полиция режима Виши. При этом из больниц вывезли больных, чтобы их арестовать и депортировать.

Как я говорил в сентябре в обращении по радио к нашим французским друзьям⁴⁷⁰, никогда прежде в истории подобное бесчестие не выпадало на долю Франции.

Если Франция не потеряла душу, то только благодаря своему народу и благодаря христианам, которые кричали о своем возмущении беззаконием и которые сделали все возможное и рисковали всем, помогая и защищая жертвы этих постыдных мер, укрывая их в своих домах, в горах и лесах.

4

Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы вам сейчас сказать: убийцы-палачи делают свое дело. Сообщники ада делают свое дело. Но преступления убийц и ужасы истребления людей не менее ужасны бездействия тех, кто мог действовать, и безразличия множества честных людей. Каждое утро они читают в газетах рассказы о новых зверствах так же аккуратно, как съедают свой завтрак. Они возмущенно вздыхают и переходят к другим новостям. Это входит в привычку. Привычка к аду — вот невидимое преступление, совершенное нацистским расизмом над людскими душами во всем мире.

Но есть кое-что: я имею в виду моральное соучастие, которое, подобно скрытой проказе, постепенно разрастается в некоторых людях, раньше полностью отвергавших гитлеровские мерзости, а теперь незаметно поддающихся антисемитским настроениям. В конце концов имеет место факт (и не стоит его скрывать), что проявление антисемитизма, более или менее замаскированное в некоторых социальных слоях населения демократических стран, увеличивается по мере того, как нацисты продолжают свою деятельность по истреблению людей. Нужно кричать на кровлях, что повсюду, где среди нас происходит такое (к счастью, впрочем, это явление ограничено по глубине и распространенности), победу одерживает Гитлер, а цивилизация терпит поражение.

Факт, о котором я говорю и который не лучшим образом отражается на послевоенных проблемах, касается социологических изысканий и массовой психологии — не самой прекрасной стороне нашего естества. Направьте в определенную сторону внимание людей, и оно тут же отметит именно то, что чисто выборочным образом было предложено в качестве объекта для особого внимания. Повторяйте всеми возможными способами интенсивной пропаганды, что обитатели Пятой авеню — мошенники, и тогда другие обитатели Нью-Йорка вскоре заметят, право же, что тот горожанин, на которого они вынуждены подать жалобу, живет именно на Пятой авеню, тогда как преступники из других кварталов города избегнут нашего пристального взгляда. И по истечении нескольких месяцев вы создадите движение антипятаяавенюизм, столь же разумное и столь же хорошо обоснованное, как и антисемитизм. Различные социальные, нравственные, политические и экономические доводы, приводимые против евреев, обоснованы не лучше, чем какой бы то ни было довод, на основе которого различные группы одной и той же гражданской общины могли бы ненавидеть друг друга. Можно и нужно отказаться от столь негодных доводов. Беда по сути состоит в том, что, войдя однажды в сознание людей, эти доводы искореняются с трудом, потому что люди с трудом могут при помощи умозаключений отличить сущность от случайности. На самом деле расизм и антисемитизм — это иррациональный коллективный психоз, черпающий силы в самой своей иррациональности, как и любой другой психоз. Если вы хотите понять иррациональное, являющееся столь пагубным и злобным, вам следует прибегнуть не только к сфере рационального, но и к области сверхрационального. Самое замечательное и возвышенное заключается в том, что сознание само способно проникнуть в подземный мир иррационального и обуздать его. Я достиг момента, требующего некоторых пояснений, относящихся собственно к немецкому расизму.

5

Существует много форм расизма, сильно отличающихся одна от другой. В эпоху Лас Касаса некоторые испанские богословы, враги этого великого доминиканца, прозванного отцом индейцев, утверждали, что коренные жители Америки не были людьми, потому что не принадлежали ни к одной из человеческих рас, упомянутых в Библии: ни к расе Сима, ни к расе Хама, ни к расе Иафета. Стало быть, они были животными, у которых человек — испанский христианин — имел право отнять землю и золото, как человек имеет право взять у павлина перья, у пчел — мед, у овец — шерсть. Потребовалась булла папы Павла III, чтобы положить конец этому сакральному расизму.

В такой великой стране, созданной на основании прав человека, как США, которые вовлечены сегодня в решительную борьбу за свободу, существует бесконечно болезненная расовая проблема по отношению к цветному населению. Но здесь, к чести американского народа, гражданское право и федеральные законы поддерживают неповрежденными святые истины, принципы и правила гражданского равенства и справедливости, наперекор предрассудкам и частным обычаям, которые искореняются путем очищения.

В Японии имеет место расизм языческий, отличающийся жестокой прямолинейностью абсолютной, воинственной и уверенной в себе, доходящей до самообожествления, безмерной гордыни нации.

Суть нацистского расизма совсем другая, и его гнусная надменность не что иное, как компенсация расстроенной психики, сформированной низменными комплексами, злобными мечтаниями и манией преследования. Немецкий расизм не создан ради немецкой или нордической расы, он хорошо знает, чего придерживаться для распространения клеветы своей этнологии, и при необходимости готов называть японцев желтыми арийцами. Немецкий расизм создан против мифического врага, потому что его основное положение — ненависть, а для ненависти совершенно необходим враг, чтобы его ненавидеть и уничтожить. Враждебная раса — это мифическое создание патологической ненависти, которое получило развитие в развращенной части немецкого народа. Здесь мы видим (на что я указывал в начале), что расистская доктрина и расистское право одновременно являются и движущими ужасающе действенными факторами, и идеологическими суперструктурами, — но, прежде всего, идеологическими суперструктурами — наиболее радикального и глубокого невроза души. Зачем использовать принцип «права» и в то же время открыто насмехаться над самим правом? Зачем красть это слово у христианской цивилизации и фабриковать расистское право, разве что испытывая болезненное желание справедливости? Расистское право не что иное, как вторичный идеологический процесс, направленный на оправдание примитивной преступной страсти, на освобождение ее от всяких сдерживающих начал. В сердце немецкого расизма есть нечто твердое и непоколебимое — это нацистский антисемитизм, являющийся крайней, припадочной формой старого немецкого антисемитизма. Нацистский антисемитизм в своей основе есть неистовое отвращение к откровению Синая и к десяти заповедям и в особенности, как это верно показал американский еврейский писатель Морис Сэмьюэл, — это страх и сверхъестественная ненависть — которые не осмеливаются назваться собственными именами, — к христианству и Евангельскому закону, к Царю Иудейскому, Который есть воплощенное Слово, бывшее от начала — Слово, а не действие! — Которое обрело плоть в израильской Деве, Которое пришло, чтобы свидетельствовать об истине, чтобы провозгласить блаженство бедных и несчастных и низвергнуть сильных с их мест. Его Царство не от мира сего, и Он будет судить всех по любви и милости. Вот что заставляет нацистский антисемитизм скрежетать зубами и что возбуждает в нем ярость разрушения. Он хочет стереть народ Христа с лица земли, потому что хочет вырвать Христа из человеческой истории. Он мстит евреям за Мессию, Который вышел из их Среды, он унижает и мучает евреев, в их плоти стремясь уничтожить и замучить Мессию, и по сути своей нацистский антисемитизм - это христофобия.

Именно в этой перспективе, господа, следует понимать декларации Гитлера и его ясно выраженное (столь ясно, что разумные люди увидели в нем не что иное, как фанфаронство) стремление уничтожить еврейский народ. 30 января 1939 г. он пообещал, что Вторая мировая война будет нацелена на «уничтожение еврейской нации в Европе». Гитлер повторил это заявление в своем Новогоднем послании (1943). Он предложил слушателям выбрать между уничтожением немецкого народа и уничтожением евреев, хотя спасение самого немецкого народа (я не говорю о его генералах, третьем рейхе и об имперском пруссианизме) и его трудное исцеление связано со спасением свободных народов, а инфернальное призвание свастики состоит в том, чтобы бросить на бойню разом и евреев, и немцев! Роберт Лей, нацистский министр труда, подтвердил слова своего хозяина и утверждал, что нацисты будут продолжать войну «до тех пор, пока евреи не будут стерты с лица земли». Прошлым летом г-н Карл Рудольф Бест, легальный советник гестапо, адвокат расистского права, безо всякого риска с ученым видом объяснял, что «исторический опыт учит, что уничтожение чужого народа не противоречит закону жизни, если это уничтожение будет тотальным»⁴⁷¹.

К этим речам нельзя относиться легкомысленно, потому что почти вся Европа в руках нацистов и потому что единственный триумф, который они могут праздновать беззаботно и в безопасности, — это триумф над безоружными людьми, находящимися в их руках. Нацисты морят голодом и пытками всю Европу и повсюду сеют смерть. Они залили кровью Польшу и оккупированную Россию. Однако евреи Европы — единственный из населяющих ее народов, который они стремятся уничтожить, так как они приговорили евреев к смерти. Предназначение других завоеванных народов быть рабами «расы хозяев». Евреев же нужно «стереть с лица земли». За всеми ссылками на Дарвина в геополитике и в законах о жизненном пространстве здесь реально действует демоническая ненависть, которой мы должны посмотреть в лицо.

Намекая на свои прежние угрозы, Гитлер 8 ноября 1942 г. сказал, что «бесчисленное множество тех, кто тогда смеялся, сегодня уже не смеются». Но в Священном Писании евреев и христиан сказано о верной душе: «Она воссмеется в последний день». И последний день гитлеровских палачей не так уж далек.

6

Сегодня вечером я взял слово именно для того, чтобы в меру своих сил сказать правду. Я описал немецкий расизм и антисемитизм, какие они есть. Мы должны сделать вывод: для того, чтобы окончательно судить об инфернальной иррациональности, которая является проводником всех нацистских ядов, необходимо, как я только что говорил, обратиться к тому, что превышает разум. Мне досадно за моих друзей-рационалистов; запись концепций, разработанных пророками Ветхого и Нового Заветов, в частности Иоанном Богословом в Апокалипсисе и апостолом Павлом во Втором Послании к фессалоникийцам, — это единственное, что позволяет нашему разуму проникнуть в то, что происходит в реальности, и в то, что провозглашает и готовит нацистский расизм и антисемитизм. Зверь и люди, имеющие печать зверя, и любящие его образ, и человек беззакония, и беззаконие, которое восстает против всего, что несет на себе подобие Божие, и многочисленные заблуждения, которые обрушатся на мир и подчинят людей лжи, вновь силою событий появляются в словаре сегодняшних идей, с помощью которых приходится объяснять нашу собственную человеческую историю.

И если это так, то необходимо признать, что лишь сила веры и сила Евангелия способны действительно превозмочь волну лжи, нравственную нечистоту и страшную глупость, обрушившиеся на нашу цивилизацию и наш гуманизм через темный дух расизма и антисемитизма, который, как говорят наши друзья на страницах «Cahiers du Témoignage Chrétien», имеет целью, во-первых — обольстить, во-вторых, — скомпрометировать и в-третьих — развратить или уничтожить.

Христианской совести брошен вызов. Именно на нее (не исключая, естественно, простую человеческую совесть) возложена главная обязанность и главная ответственность в борьбе, которая ведется для зашиты народа, давшего Христа, евангелистов, апостолов и первых мучеников, для защиты того Израиля, корень которого, как говорил апостол Павел, свят, и к ветвям которого мы были привиты. Христиане, которые услышали слова Пия XI: «Антисемитизм недопустим, духовно мы — семиты», поняли, что их Бог был унижен и оскорблен антисемитской неистовой злобой, которая, преследуя и уничтожая евреев, хочет подвергнуть Христа новым страданиями в Его народе, прежде чем она подвергнет Его страданиям в Его Церкви.

Беда для тех, кто не понимает этого; они не видят, что нож уже занесен над ними. Борьбу против расизма и антисемитизма нужно вести и дать ей возможность одержать победу не только в гуманистическом и рациональном плане, но также и прежде всего в плане Евангелия и евангельских ценностей, в плане веры и в плане энергий, обусловленных верой. Сегодня война была развязана немецкими нацистами, и эта война закончится освобождением еврейского народа одновременно с освобождением других униженных народов. Но сегодня, в ожидании этого, евреи находятся в руках нацистов, которые осуществляют их уничтожение, и в руках Бога, который готовит изгнанным из этого мира жизнь вечную и то Отечество, которое не обманывает надежд. Мы должны с отчаянной энергией сделать все, что только в человеческих силах, чтобы спасти мужчин, женщин и детей от грозящего им уничтожения, и прежде всего, чтобы ускорить победу над врагом силой оружия. Как только что предложил английский епископат, нужно находить повсюду, в союзных и нейтральных странах и в ближайших территориях, убежища для спасения всех, кого еще можно спасти. Как заявил президент Рузвельт и представители союзных государств, необходимо, чтобы люди, ответственные за злодеяния, знали, что они, несомненно, будут публично и без снисхождения наказаны. Но увы, эти средства помощи, при всей их необходимости, остаются слабыми и ненадежными. Скольким евреям удастся избежать немецкого застенка и добраться до безопасных территорий? А что касается главных палачей, то есть вероятность, что многие из них, почувствовав себя на краю гибели, предпочтут еще раз насытить свою жажду крови в пламени инфернальной Вальгаллы, которую несут в себе, прежде, чем спуститься в место, для которого они предназначены. Бешеная жажда репрессий в них будет сильнее страха наказания. Невыразимый ужас нынешней ситуации состоит в том, что мы осознали немощность человеческих возможностей перед лицом самого кровавого беззакония в истории. От этой ужасной беспомощности возникает желание умереть.

Если бы в нас была вера ранних христиан или хотя бы вера ниневитян, люди увидели бы толпы христиан, покрытых власяницами и посыпавших голову пеплом, шествующих по дорогам земли и просящих Всемогущего простереть, наконец, Свою десницу. Во всяком случае, те, кто еще верит в силу молитвы и жертвы, знают, что они должны сделать перед лицом Божьим и человеческим для старшего народа, преданного на уничтожение. Вера евреев в грядущего Мессию, вера христиан в Мессию пришедшего, распятого и воскресшего — вот то высшее оружие, которое разобьет расизм и антисемитизм.

Не будем забывать, что духовные ростки, явившиеся глубинной причиной зла, останутся в мире и после войны. Но следует идти до конца. Ап. Павел писал, что Христос обрек на смерть человека беззакония дыханием уст Своих, иначе говоря, словом истины. Необходимо, чтобы люди, свободные от всего, кроме Бога, громко возвещали это слово. Христиане или просто люди, приверженные гуманистическим ценностям, должны во имя веры и во имя разума возвещать это слово истины по всему миру, нарушая гробовое молчание тех, кто уютно устроился со своей «чистой совестью», которую Истина обличает. Слово есть освободитель, когда оно напоминает людям о смысле их первозданного величия и достоинства. Необходимо, чтобы оно распространялось повсюду: в школах, на заводах, в прессе и по радио. Если мы хотим излечить людей от духовной порчи — от расизма и антисемитизма, будем непрестанно напоминать им, что они рождены для свободы и что они равны перед правосудием, что для них — естественный закон неприкосновенных прав и нерушимых обязанностей. Будем непрестанно напоминать людям, что Бог есть Истина и Любовь, будем напоминать им о единстве рода человеческого, о духовном величии человеческой личности, о суверенном законе братской любви, обо всем том, чему нас научило Евангелие: не только о вечной жизни, но также о земной жизни каждого человека всех народов.

XI

Новая эпоха мира (1943)

Выдержка из приветствия (World Trial; its meaning for the future), произнесенного 3 апреля 1943 г. на 38-й конференции Союза Американских еврейских конгрегации. Опубликовано в сборнике «Pour la Justice» (New York, La Maison Française, 1945)⁴⁷²

Эпоха, в которую мы уже вступили, — это эпоха апокалиптическая. Я должен предупредить, что, с моей точки зрения, сведения из иудеохристианской эсхатологической литературы следует интерпретировать как возвещающие не конец мира, но, напротив, время замечательного обновления мира, описанное как время, предшествующее уничтожению «человека беззакония».

Мне очень хотелось бы сейчас обратить ваше внимание на две категории великих исторических изменений, которые предвосхищают новую эру мира.

Первая категория относится к временному порядку. Я хотел бы упомянуть о процессе интеграции и унификации человечества, находящемся сегодня на своей первой стадии. А также об освобождении человеческого труда, которое будет постепенно нарастать за счет открытий науки и техники, развития всех ресурсов механизации, помогающих бесчисленным рабам, утратившим радость жизни, и за счет связанных с этими открытиями социальных преобразований.

Главным социальным явлением XIX в. была схизма, отделившая пролетариат от гражданской общины; схизма, которую фактически подготовила экономическая система буржуазного, или индивидуалистического, капитализма и которую марксизм возвел в догму мессианской революции. Сейчас эта схизма преодолевается. Повсюду в мире появился рабочий класс, который как морально, так и материально формирует истинный характер национальной жизни. Это означает, что марксизм преодолен в тот самый момент, когда рабочий мир как раз достигает своего исторического совершеннолетия. И если действительно эта схизма была не чем иным, как кульминацией секулярных страданий и конфликтов из-за рабских условий труда, то, следовательно, реинтеграция рабочего класса вместе с его приходом к социальному управлению означает, что процесс эмансипации труда от рабства входит сейчас в завершающую фазу. Подобное утверждение обретает истинный смысл, если мы вспомним, что, по словам Фомы Аквинского, порабощение во всех его формах является для человеческой натуры страданием, которое должно рассматриваться как последствие или пережиток первородного греха. День, когда человеческий труд будет освобожден всеми возможными способами от прежнего состояния рабства, этот день в преходящем бытии станет днем восстановления мира и началом новой эры этого бытия.

Вторая категория исторических изменений относится к духовному порядку, к отношению между евреями и христианами. Происходящие сейчас массовые убийства евреев не только обнажают чудовищный и свирепый всплеск древней языческой крови; они означают в глазах христианина нечто более глубокое. Нацистский антисемитизм — в самой глубине нынешней агонии цивилизации. Ненависть нацистов к евреям прикрывается бесчисленными предлогами и масками, но по своей истинной природе эта ненависть сверхъестественная, сатанинская; они ненавидят евреев, потому что евреи — народ Божий, потому что они дали миру Христа; эта ненависть есть психопатологическая маскировка христофобии.

Ап. Павел говорит, что христиане были привиты на маслине Израиля и стали вместе с ним причастниками корня и сока маслины. Папа Пий XI заявил: «Духовно мы все — семиты». Евреи - это наши собственные корни, это народ, давший плоть нашему Господу, и этот народ растерзан и рассеян по всему миру. Как христианин, я знаю, что мой Бог оскорблен этой антисемитской бешеной злобой и что в этом множестве обездоленных и беспомощных, голодающих и убитых сейчас страдает, переживая новые муки, Христос, преследуемый в каждом преследуемом. Другими словами, сегодня страдание Израиля все более и более отчетливо приобретает форму крестного страдания. И отныне Христос не будет больше разделять, но будет соединять евреев и христиан⁴⁷³.

Таково в христианской перспективе значение «самого многочисленного в истории распятия людей»⁴⁷⁴.

Г-н Цукерман написал не без оптимизма в «Contemporary Jewish Record»: «Глубокие знатоки проблемы евреев в Европе, такие, как доктор Джеймс У. Паркс в Англии, сейчас с уверенностью утверждают, что после войны будет полный провал антисемитизма. Другие наблюдатели также видят повсюду признаки такого провала... Мощное движение в защиту евреев, охватившее в настоящее время столько стран Европы, есть наиболее яркий знак великих перемен». Надеемся, что так и будет. Во всяком случае, для христиан, живущих верою, антисемитизм полностью, абсолютно невозможен. Когда испытания и бедствия потрясают и обнажают основы мира, осуществляется не только интеллектуально, но и жизненно, таинственное единение, которое существует между Израилем и Церковью (концепция единения исходит из иудейской идеи Kahal (священная община)), основанное на любви Бога и к тем, и к другим. Становится ясным высокий смысл торжественной молитвы на католической литургии накануне Пасхи, просящей Бога «ввести полноту целого мира в достоинство Израиля».

В том, что касается евреев, происходят, как мне кажется, параллельные изменения многих из них в отношении христианства. Появляется тенденция отстаивать свое право на Христа как на представителя их народа и даже признавать в Нем наиболее безупречного иудея в человеческой истории. Некоторые из мыслителей-евреев пытаются реинтегрировать Евангелие в братство Израиля. С другой стороны, они утверждают, что простая ассимиляция, обеспечивающая евреям их человеческие права, но опасная для их идентичности как народа, подвержена не меньшим неудачам, нежели средневековое решение, которое обеспечило идентичность, но лишило их равенства прав, необходимых человеческой личности. Что касается сионистского решения, оно, без сомнения, приближается к осуществлению и имеет самые благородные оправдания перед лицом справедливости, но оно неприменимо для всего народа Израиля. Если позволительно нееврею высказать свое мнение по этой важной проблеме, я выражу со всей осторожностью, подобающей в подобном случае, надежду, что все, принадлежащие к еврейскому народу, требуя и находя в полной мере равенство прав человека и гражданина среди других народов, в то же время предпочтут сохранить свою идентичность, узнавая и выявляя все больше и больше духовные ценности и духовный динамизм того чувства своей сплоченности и своего призвания как народа, которым они обладают как бы инстинктивно. Таким образом они бы поддерживали отличительные черты и историческую устойчивость своего народа силой свидетельства, данного их духовному призванию в мире, но, безусловно, не изолируя себя от других народов, а, напротив, соединяясь с ними в самых тесных отношениях: идет ли речь о национальной сионистской общине, взаимодействующей с политическими государствами в новом международном порядке, или — о еврейских гражданах, участвующих в обеспечении благосостояния и общих задачах каждого политического государства. Наверняка, отношение, которое я имею в виду, заложило бы в душах достаточно прочные религиозные основы — их веру в своего Бога и в свою миссию, сколь бы неявной она ни была в определенных случаях и какое бы многообразие форм она ни принимала: от простой жажды духовной реальности, при отсутствии любой определенной интеллектуальной достоверности, до наиболее ортодоксальной формы иудейской веры. Такая позиция, если она окажется превалирующей в еврейском сознании завтрашнего дня, будет некоей аналогией позиции христиан (хотя, конечно, менее сложной и трудной из-за сверхнационального характера Церкви) в том, что касается отношений между всемирной христианской общиной и различными государствами, гражданами которых христиане являются.

И далее следует сказать, что в нашей иудеохристианской цивилизации исторические пути, которыми следуют в мире христианство и народ Израилев, оказались бы в некоторых аспектах подобными. Я хотел бы, чтобы ясно поняли мою мысль. Я ни в коем случае не имею в виду какое-либо уклонение иудаизма к христианскому вероисповеданию. Я говорю о сближении в практическом отношении того, что касается мира и мировой истории. Но с точки зрения христианина, это сближение видится как первый исторический этап в направлении к конечному примирению, которое, по словам Корнелиуса а Лапида, великого толкователя ап. Павла, не должно называться обращением Израиля, но его полнотой, «non conversio, sed plenitude» — как полнотой Израиля, так и полнотой Церкви, которая описана ап. Павлом как невыразимое богатство и оживотворение мира, чудесное обновление веры и Воскресение.

Лишь тогда, я полагаю, когда Синагога и Церковь примирятся и когда, с другой стороны, человеческий труд будет если не совершенным, то, по крайней мере, отвечающим на основные запросы души освобожденных от рабства людей; только тогда можно будет говорить об исцелении человечества⁴⁷⁵ — настолько полном, насколько это возможно на земле — перед тем абсолютным исцелением нашей расы, которое произойдет при последнем откровении и вечной славе Царствия Божия.

XII

Страдания Израиля (1944)

Радиопередача из Нью-Йорка 5 января 1944 г. Напечатано в

«Messages» (New York, La Maison Française, 1945; Paris, Hartmann, 1945)⁴⁷⁶

В прошлый раз⁴⁷⁷ я напомнил, что мы, христиане из язычников, были привиты, по словам ап. Павла, к маслине Израиля и были призваны войти, как говорит Церковь, в славу Израиля.

В эти годы, когда повсюду в Европе меч гнусных убийц обрушился на еврейский народ, ставший жертвой как садистской жестокости палачей, так и бесчестной политики, в Рождество мы приглашаем задуматься о тайне Израиля. Тайна Израиля, о которой ап. Павел говорил в таких возвышенных словах, что их помнит каждый христианин, сейчас представляется в трагическом свете. Это страдания Израиля, которые происходят на наших глазах.

Когда дочери Иерусалима плакали при виде Иисуса, вознесенного на крест, Он сказал им: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших... Если так обращаются с зеленым деревом, что сделают с деревом сухим?»

Сегодня один свидетель массовых убийств в Харькове в 1941 г. рассказывал, что в лагере, куда, перед тем, как убить, немцы поместили евреев, одна еврейская женщина, у которой в Рождественскую ночь начались родовые схватки, кричала Господу: «Сделай так, чтобы я родила мертвого ребенка и его не убили люди».

Паскаль сказал, что Иисус Христос пребывает в агонии до скончания мира. Христос страдает в каждом невинно преследуемом, это Его агония в криках множества людей, униженных и истязаемых. Все это Он принял на Себя, и нет такой раны, которую бы Христос не почувствовал и в которой не было бы капли и Его крови, в каждом шаге на этом страшном пути — след Его сострадания.

Иисус Христос страдает в страдании Израиля. Тот, кто преследует дом Израилев, преследует и Христа, но не в Его мистическом теле, как в случае преследований Церкви, а в Его плотском корне, в Его забывчивом народе, который Христос не переставал любить и призывать. В страданиях Израиля Христос страдает и действует как Пастырь Сиона и Мессия Израиля, страдает для того, чтобы постепенно Его народ обратился к Нему.

Мир дает нам понять, что чудовищными расистскими преследованиями сам Израиль вовлечен на путь Голгофы, потому что он активен и стимулирует земную историю и потому что торговцы рабами не прощают ему требований, которые он и его Христос положили в основу временной жизни мира: они всегда будут говорить «не/и» тирании и торжествующему беззаконию.

Вопреки своей воле Израиль поднимается к Голгофе, бок о бок с христианами, и эти, такие разные, попутчики иногда удивляются, оказавшись вместе: как на замечательной картине Шагала, где ничего не понимающие несчастные евреи увлечены великим ураганом распятия: «Дальше — Христос, распростертый над миром греховным»⁴⁷⁸.

Центральным фактом, имеющим несомненно важнейшее значение с точки зрения философии истории и достоинства человеческого рода, является то, что отныне страдания Израиля все более и более отчетливо принимают вид крестных страданий.

Евреи и христиане преследуются вместе и одними и теми же врагами: христиане — за то, что они верны Христу, а евреи — за то, что они Христа дали миру. Как стало возможно, что столько христиан закрывают глаза на сверхъестественное значение драмы, которую лишь они одни и могли бы расшифровать? Зачем молчанием в мире прибавлять жестокости зверствам палачей? Эта проблема касается не только тех, кто непосредственно вовлечен в эти события; есть и другие бесчисленные жертвы, да, но евреи — первые и единственные, кого хотят стереть с лица земли как расу и как народ. Это не только проблема справедливости и естественного права, требующего, чтобы истина возвещалась на кровлях. К этому причастен Сам Бог, это Его унижают, бьют, оскорбляют, оплевывают во время антисемитских преследований. Отныне Христос больше не разъединяет, но соединяет евреев и христиан⁴⁷⁹.

5 января 1944 г.

XIII

«Время пришло! Пробудись! Veni, Domine Jesu Christe!»

(1944)

Радиопередача из Нью-Йорка, 12 января 1944 г. Опубликовано в «Messages» (New York, La Maison Française, 1945; Paris, Hartmann, 1945)

Сегодня в продолжение наших размышлений о страдании, перенесенном Тем, Кто родился в Вифлееме как наша крепость, наше утешение, наш Бог, я хотел бы ограничиться чтением отрывка из неизданной поэмы⁴⁸⁰, автор которой предоставил ее мне; это поэма или, скорее, молитва, написанная

В память тех
кого ад истребил
кого Гитлер убил
кого мир наш обрек умирать
но страдая во мраке душа
Богу принадлежит,
и — с Ним — будет вечно жива.

* * *

Авраама, Исаака и Иакова
Бог наш благостный, любящий, истинный
отыщи для нас слово разумное
приоткрой нам божественный замысел
бесконечных страданий земных.
Разум немощен человеческий
вдалеке от луча,
Света Истины
Но позволь же сказать мне в безумии,
охватившем меня
В эти дни, адским злом
наводненные
когда сети тоска расставляет
Не спастись никому без желания Твоего
сократить окаянные
дни владычества мира сего.
Свято верим, что все от Тебя —
благо
И Ты управляешь вселенной
мудростью высшей
Но мы нашу веру несем
в сумраке крови
за то, что жестокость и злоба
землю покрыли
своим неуемным потоком
за то, что жалости нет...
За это, наш Бог,
Ты покинул нас
Истины Ангел молчит,
Отражая Твое безразличъе,
Нас предоставив себе.

* * *

Крик отчаянья «Отче! Спаси!»
Возвращаешь Ты нам,
как стрелу,
не сумевшую цели достичь.
Погружаемся в темную ночь
словно мы потеряли
Отца
сущего на небесех
Словно море раскинулось меж —
Тобою и нами
И Ты не желаешь его перейти.
Мудрость высшая скрылась от нас
Мы утратили след
Жизни радости и благодать
ускользнули от нас
Свежесть всякой травинки исчезла,
исчезла сырая земля
заливные удачи луга.

* * *

Время пришло! Пробудись!
Veni, Domine Jesu Christe!
Ты, кто сердце, как наше,
обрел,
Чтобы нас от страданий
спасти Дай нам света и
мира слова
Дай нам радостный дар понимать
через мудрость Твою,
Говорить силой разума той
Утешать милосердием тем,
что возможны с Тобой лишь одним.
Преступления останови
Помяни невиновного и
Пожалей Твой народ
Всех униженных и угнетенных
и евреев, гонимых от века.
Дай апостолов, что уврачуют
наше горе
любви Твоей силой
нежностью Духа Святого
Как когда-то Ты благость явил
в псалмопевцах
и дал вдохновенье
и прозренье пророкам Своим
ради нашего, Боже, спасенья^12*.

12 января 1944 г.

XIV

Христианское учение о Распятии (1944)

Письмо (на английском) Хаиму Гринбергу в журнале «Jewish Frontier», август 1944 г. Далее опубликовано в «Pour la Justice» (New York, Lа Maison Française, 1945) и затем в «Raison et Raisons» (Paris, Tuf, 1947)

Сердечно благодарю Вас за Ваше трогательное «Письмо христианскому священнику». Я не только прочел его с чрезвычайным интересом, но и восхищен тем, как Вы выразили христианскую точку зрения на тайну распятия Христа народом Божьим. Я не могу не думать о том, что сам по себе факт, что еврейский ученый, усвоивший наиболее ясные и глубокие знания своей традиции, смог выйти, с христианской точки зрения, «за пределы» такого понимания, является бесценным знаком родства, существующего между христианским и еврейским духом. Во всяком случае, для христианина осознание значения своего собственного кредо, приговора и смерти Христа являет собой божественную тайну, которая суть самое необычайное вторжение тайных замыслов Божьих в ход человеческой истории, тайна, которая раскрывается лишь в свете сверхъестественной веры, и Вы совершенно правы, утверждая, что «до тех пор, пока Ваши ученики будут рассматривать эту проблему в плане линчевания или судебной фальсификации, она останется на нижайшем неметафизическом уровне, не имеющем ничего общего с христианством».

Именно потому, что я полностью согласен с Вами по существу вопроса, я думаю, Вы позволите мне сделать несколько замечаний, и прежде всего критических: выражение трагическая вина (tragic guilt) не может не быть приблизительным и неполным, так как оно сродни главной концепции фатализма. Но с христианской точки зрения (как и прежде — с точки зрения Ветхого Завета), ошибка — не фатальна. Она включена в нерушимый план вечной мудрости, однако человеческая свобода остается, по воле Божией, реальной, и она свободна творить добро, которое Бог извечно решил предопределить, или зло, которое Бог извечно решил позволить. (В том же самом порядке идей Христос не выбрал Иуду в качестве того, кто Его предаст. Он знал тех, кого Он избрал (в греческом языке используется множественное число — Ин 13: 18: «Не о всех вас говорю; Я знаю, которых избрал». Иуда не был из тех, он был известен как тот, кто не избран⁴⁸¹.) Ни в чем ином, как в приговоре Христу, опыт человеческой свободы не проявляется более независимо, доминируя над трансцендентной властью немилосердной воли Бога, что гораздо трогательней трагической фатальности греков и что заставило ап. Павла преклонить колени в благоговении перед Богом. Однако свобода и ответственность продолжают существовать, а следовательно - и вина⁴⁸². Вина была на ограниченном числе людей: на первосвященниках и в какой-то степени — на толпе того времени, слепой и жестокой, какими были убийцы пророков. Христиане, знающие, что Христос — Второе Лицо Святой Троицы, имеют серьезные основания для того, чтобы называть эту вину преступлением богоубийства: таков был факт. Но судьям так не казалось: если бы они знали, что Иисус был Сыном Божьим, они бы не осудили Его. Их виной, по сути дела, был недостаток веры и слепота сердца, то, что они не узнали Того, о Котором возвещали пророки. И в этом христианские учители и наставники должны были бы настаивать на словах ап. Павла: «Впрочем, я знаю, братия, что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению» (Деян 3: 17) и на слове Иисуса на кресте: «Они не ведают, что творят».

И более того, когда читаем Деяния и Послания ап. Павла, то обнаруживаем, что серьезный упрек апостолов евреям относился не столько к распятию, сколько к отказу уверовать в Того Самого Христа, Которого их священники распяли и Который воскрес из мертвых. Их упреки евреям не были ни более антисемитскими, ни менее горячими, чем упреки Моисея.

С точки зрения христианина, здесь есть и другая тайна, тайна единения Израиля как народа со своими духовными руководителями, за которых народ в течение многих веков будет искупать вину, так как народ Израилев есть corpus mysticum (мистическое тело), нация-Церковь. Христианин считает, что, в силу существования этого прототипа всех клерикальных преступлений, миссия Израиля провалилась, что евреи были лишены теперь своих привилегий и преданы миру сему и останутся отверженными до тех пор, пока не уверуют в Мессию распятого: испытания, переносимые той или иной нацией в связи с ошибками их политических вождей — не что иное, как слабый и искаженный образ того единения, о котором мы говорим. Здесь в глазах христианина имеет место духовная ошибка избранного народа и последствия этой ошибки в истории, в которой мы живем. И так как высшим управителем человеческой истории и таких последствий является Бог, временное отвержение Израиля может рассматриваться как одна из «кар»⁴⁸³, от которых Бог никогда не освобождал свой возлюбленный народ. Однако эта концепция приемлема лишь с наивысшей точки зрения: с точки зрения метафизики и трансцендентности. Божественное наказание не что иное, как таинственное оправданное оплодотворение человеческих деяний и проявление терпения Бога, ожидающего возвращения человека. Мы просто не должны делать предметом внимания (как Вы это делаете с полным правом), что современный еврей столь же неповинен в убийстве Христа, как современный католик невиновен в убийстве Жанны Д'Арк или в заключении Галилея. Однако несомненно, что те, кто хочет «наказать» евреев (которые — в руке Бога, их и нашего Бога) за убийство на Голгофе, сами возлагают на себя ответственность за богохульство и святотатство. Они тупо покушаются в угоду своей собственной озлобленности на тайные планы Божии, они оскорбляют ту любовь, с которой Бог ждет Свой народ. Они возлагают свои окровавленные руки на саму Вечную Премудрость.

После всего сказанного следует подчеркнуть, что некоторые риторические штампы, такие, как выражение «народ-богоубийца», веками используемые христианами из язычников, возможно, из какого-либо антисемитского побуждения, а может быть, из-за простой грубости мышления, в любом случае несут в себе возможность антисемитизма, которая может привести к взрыву самых низких чувств в сегодняшней накаленной атмосфере. Христианские наставники обязаны исключить такие явно бессмысленные выражения и тщательно очистить свой язык от подобных несоответствий, вызванных человеческим легкомыслием и безразличием язычников, мало озабоченных всем тем, что касается не их самих.

Кто предал смерти Христа? Евреи? Римляне? Что касается меня, то это я предал Его смерти, я предаю Его смерти каждый день своими грехами. И нет иного христианского ответа на этот вопрос: так как Христос умер добровольно за мои грехи и чтобы принять на Себя правосудие Божие. Евреи, римляне, палачи, все они были лишь орудием, свободным и ничтожным орудием Его воли к искуплению и жертве. Вот что требуется от христианских учителей, когда они наставляют своих учеников.

Попытаемся раскрыть глубинные причины этого уродства: речь идет о христианах-антисемитах. Они ищут алиби для глубоко интимного чувства вины за смерть Христа, которую хотели бы с себя смыть. Но если Христос умер не за их грехи, то они ускользают от милосердия Христа! На самом деле они не хотят быть искупленными. Вот наиболее глубокое и поврежденное начало, в силу которого антисемитизм дехристианизирует христиан и направляет их к язычеству.

Золотое правило христианского учения в связи с этой проблемой предельно просто: нужно лишь держаться учения ап. Павла. Ап. Павлу было поручено свыше передавать нам свет действия Божия, то, что Бог думает по этому поводу. Позор, что столько христиан не знают поучения апостола язычников. Я никогда не был сильнее уязвлен безумием антисемитизма, по сути своей антихристианского, чем тогда, когда собирал тексты о тайне Израиля для подготовки книги об ап. Павле. Ап. Павел учит, что «дары и призвание Божие непреложны» (Рим 2: 29), таким образом, народ Израилев продолжает быть всегда «возлюбленным Божиим ради отцов» (Рим 11: 28). Он предпочел бы быть отлученным от Христа за братьев своих, как говорит ап. Павел: «Родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение и обетования; их и отцы, и от них Христос по плоти...» (Рим 9: 3-5).

«Итак, спрашиваю: неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак». [И далее Рим 11: 11-36, цитируемые в этой книге много раз⁴⁸⁴, и что здесь было опущено.]

Вот подлинная христианская точка зрения, единственно подлинная точка зрения на тайну отвержения Христа избранным народом. Именно в этом свете и с этим чувством братской любви по отношению к ветвям той маслины, частью которой стали христиане из язычников, и должна была быть представлена драма распятия христианскими руководителями. И еше ап. Павел говорит⁴⁸⁵:

«Ибо Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух [евреев и язычников] создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Еф 2: 14-16).

XV

Письмо конференции в Силисберге (1947)

Письмо послано из Рима 28 июля 1947 г. доктору Пьеру Виссеру, секретарю Международной чрезвычайной конференции по борьбе с антисемитизмом, происходившей в Швейцарии, в Силисберге, с 30 июля по 5 августа 1947 г. Впервые письмо было опубликовано в журнале «Nova et Vetera», затем в «Le Philosophe dans la Cité» (Paris, Alsatia, 1960)

Господин Секретарь!

Мне очень жаль, что я не могу присутствовать на Конференции в Силисберге, и потому прошу Вас передать ее участникам мои самые горячие пожелания успехов в работе. Я от всего сердца присоединяюсь к этой работе. Борьба против антисемитизма — это основной долг совести и первостепенная обязанность для нравственного исцеления того, что нам осталось от цивилизации. Я горячо желаю, чтобы Конференция придала этой борьбе новый толчок и предложила практические меры, которые сделают ее эффективной в Европе и Америке. Недостаточно, что некоторое число христиан сохраняют достоинство и подают примеры героического свидетельства, как мы видели в эти страшные годы, из которых сейчас с трудом выходим и которые надолго оставят человечество израненным. Сохранение достоинства - это печальное и горькое утешение — может превратиться в нечто смехотворное, если не спуститься решительно и трезво к тому предельному злу, против которого мы протестуем.

До тех пор, пока мир, считающий себя христианской цивилизаций, не исцелится от антисемитизма, он будет тащить за собой грех, который станет препятствием к его возрождению. Евреи всегда любимы из-за своих отцов, а значит, ненависть и расистские предрассудки изливаются на саму тайну домостроительства искупления, перед которой ап. Павел преклонял колени. Нацизм обнаружил истинное лицо антисемитизма. Антисемитизм прикрывается несметным количеством масок и предлогов, но в реальности он стремится поразить Христа в Его народе.

В Европе было ликвидировано 6 млн. евреев. И еще массы людей были без колебания уничтожены, миллионы людей — ради «жизненного» пространства или из-за политической жестокости. Этих людей убили, потому что их ненавидели как народ и хотели стереть этот народ с лица земли. Эта звериная ненависть имела сверхъестественное видение. На самом деле, в этом и состоит избрание: в лице евреев гонители преследовали Моисея и пророков, стремясь к преследованию Спасителя, вышедшего из среды этого народа. Это та слава Израиля, о вхождении в которую всех народов молит Бога Католическая церковь; но над Израилем насмехаются, презирая его, третируя, как нечисть мира. Это нашего Бога унижали и бичевали в Его потомстве по плоти, прежде чем открыто преследовать Христа в Его Церкви. Ненависть оказывается странным образом более искушенной, более прозорливой, нежели немощная любовь наших сердец до того дня, предсказанного ап. Павлом, когда Синагога и Церковь примирятся, что для мира будет как Воскресение из мертвых, так как они обе были объединены общей к ним ненавистью демонов. Как христианство ненавидели за его иудейские корни, так и Израиль ненавидели за его веру в первородный грех и искупление и за христианскую жалость, которая вышла из Израиля. Как проницательно заметил еврейский писатель Морис Сэмьюэл, не из-за того, что евреи убили Христа, а из-за того, что они дали миру Христа, ярость гитлеровского антисемитизма преследовала евреев на всех дорогах Европы, в мерзости и крови, отрывая от матерей детей, которые отныне будут лишены своего имени; антисемитизм решился повергнуть в отчаяние целый народ.

Итак, Израиль не осознавал того, что его преследовала та же ненависть, что с самого начала преследовала Иисуса Христа. Мессия Израилев испытал ее в скорби и отвержении, прежде чем однажды преобразить в Свою славу. В первых кровавых плодах этой полноты Израиля, христиане, если заглянут в свое сердце, могут распознать знамения ужасных событий, воспоминания о которых всегда будут обжигать нас и которые уже заняли свое место во мраке безразличия выживших. Как странные спутники, евреи и христиане совершают вместе свой путь к Голгофе. [Я говорил это много раз еще до 1941 г.⁴⁸⁶]: великим таинственным событием является то, что страдания Израиля все более и более отчетливо принимают форму креста.

* * *

Захотят ли христиане понять происходящее? Вот вопрос, который стоит в настоящее время. Как долго они будут спать? Как долго многие из них будут на деле отвергать учение ап. Павла, который говорит нам, что мы были привиты к маслине Израиля и стали вместе с ним причастными корням и жизненным сокам маслины? «Духовно мы — семиты», — сказал папа Пий XI. Антисемитизм, прежде чем быть проблемой крови, физической жизни или смерти для евреев, является духовной проблемой, проблемой духовной жизни или смерти для христиан. Израиль привык к страданию и к преследованию, он переносит их в течение веков, он ожидает и боится их, но вместе с тем Израиль хорошо знает, что Его Бог ввергает его в пропасть и воздвигает из нее, чтобы снова ввергнуть его туда и снова вызволить оттуда. Всем нам, христианам из язычников, нужно совершить смиренное возвращение к истокам, где мы встретим трагическую ясность, с которой один Еврей, размышлявший об истории своего народа, с уверенностью говорит, что Израиль никогда не найдет ни отдыха, ни жалости. Есть нечто, на что набрасывается и стремится поразить антисемитская ярость: это христианская совесть. Отчаяние тех, кто покончил с собой из-за триумфа несправедливости, само по себе является образом чего-то еще более ужасного: искажением человеческой души преследователей и бездной порочности, в которую они рискуют ввергнуть род человеческий. Если Платон и Фома Аквинский имели основание сказать, что лучше предпочесть страдать несправедливо, чем преступно заставить страдать другого, и что зло в душе палачей страшнее зла, претерпеваемого жертвами, то из этого мы должны заключить, что разрушения, вызванные расизмом в сердцах расистов и антисемитов, были более страшными, чем пытки, которым они подвергли множество невинных. И в той мере, в какой человек охвачен расовыми предрассудками и неким умеренным антисемитизмом, осуждающим убийства, но не без того, чтобы найти им некоторое извинение, и тот, кто с невероятной политиканской покорностью соглашается на зло, причиненное чужому, или на дискриминационные законы или обычаи, и кто тем более низок, чем более он прикрывается доброй совестью, такой человек становится причастным демонам, которым послушны и палачи. Христианское сознание должно освободиться от расистской и антисемитской проказы не только для того, чтобы прекратить беззаконие, тяготеющее над невинными, но и для своего собственного спасения и для исцеления мира.

Постыдным феноменом является то, что полагают вполне достаточным объяснением нищету людей; оказывается, что уничтожения миллионов евреев, газовых камер и пыток в лагерях смерти недостаточно, чтобы пробудить совесть людей и вызвать ужас перед принципом расизма. Ничего подобного! Напротив, вирус распространился в более или менее ослабленной форме, но память о страшном разгуле бесчестья и убийств зажгла в душах значительного числа уважаемых людей вместе с рассудочной подозрительностью и осторожным отвращением к жертвам возбуждение ума и ответные страсти, питаемые холодной враждебностью и политико-экономическими обвинениями, которые скрытым образом стимулировали запах крови, хотя, конечно, без погромов и убийств. Во многих странах Старого и Нового Света антисемитизм растет, наставления Гитлера находят дорогу к душам. Не пренебрегают и старыми доводами: речь идет о благородной ненависти к обнаруженным конкурентам (так как не все евреи умерли, необходимо, сколько бы их ни осталось в живых, для их выживания предоставить им работу, отсюда и ущемление прав язычников), или же речь идет о тех или иных политически активных евреях, вызывающих недовольство (как будто бы они одни ответственны за свою активность и как будто лишь они одни и есть все евреи). Короче говоря, к евреям приковано внимание; и как я исследовал это в другой статье⁴⁸⁷, это ориентированное внимание — само по себе психологическая победа расистской пропаганды и расистских преступлений.

* * *

Еще раз в ходе мировой истории суть проблемы Израиля среди других народов претерпела глубокое изменение. Сегодня эта проблема вошла в новую стадию. Какие евреи были в большей степени ассимилированы, чем немецкие? И именно в, Германии антисемитская ярость разразилась с жестокостью, не знавшей себе равных. Из-за этого краха ассимиляции еврейское сознание с отчаянием обращается к Земле обетованной. Движение, которое гонит из Центральной Европы в Палестину массы оставшихся в живых евреев, испытавших ужас издевательств, которые им пришлось перенести, неотступно преследуемых воплями погибших близких, — это движение представляется неизбежным историческим явлением. В той или иной форме оно предполагает соглашение с арабами этой страны, что само по себе не кажется невозможным. Похоже на то, что решение создать еврейское государство в Палестине неизбежно будет скорым решением, данным как искушение ангелом истории, всегда мучительной и противоречивой. Каким бы необходимым и оправданным ни казалось это решение, мы не должны скрывать, что есть риск использования его антисемитами в ущерб евреям — гражданам других стран. Необходимо объяснить людям, что существование еврейского государства не лишает соответствующего гражданства евреев — жителей других государств, как существование ирландского государства не лишает ирландцев Соединенных Штатов американского гражданства. Теперь старые антисемитские аргументы будут дополнены новыми, которые тоже придется опровергать. Наиболее ясные доводы разума никогда не будут достаточны перед лицом иррационального массового психоза, черпающего силы в самой иррациональности. Самым лучшим и возвышенным является то, что лишь разум способен погрузиться в подземный мир бессознательного и обуздать его. И здесь нам открывается особая ответственность христианского сознания: оно одно может освободить душу от яда антисемитизма, если оно на самом деле знает, какого оно духа, и если оно действительно вносит в субстанцию человеческой истории свидетельство и понимание веры в тайну Израиля.

Я не рассматриваю в этой краткой статье политические и социальные аспекты проблемы Израиля. Сколь бы реальными они ни были, они остаются вторичными по отношению к духовным. И чтобы завершить тему, я бы хотел говорить именно о них. Я убежден, что с этой точки зрения от христиан прежде всего требуется огромный труд размышлений и внутреннего очищения. Если они впитают в себя учение ап. Павла, то сразу же поймут таинственное единение, связывающее их со старшим народом, вместе с которым, несмотря ни на что, они взывают к патриархам и пророкам и молятся каждый день словами Давида, исповедуя, что пришел Тот, Кого Синагога не узнала и все еще ожидает. Кто рожден от Девы Израилевой и Кто Сам — еврей «по природному преимуществу», апостолы Которого, первые мученики, были евреями, оживотворившими Церковь евреев и язычников еврейской кровью, пролитой за Христа. Единственное, чего не понимают христиане, — это то, что им необходимо очистить от всякого хлама место, где они, к несчастью, все еще находят наивные рассказы и клеветнические легенды, такие, как истории о ритуальных убийствах или выдумки наподобие «Протоколов Сионских мудрецов». Христиане должны также понять, что им необходимо внимательно пересмотреть и очистить собственный язык, рутина которого не всегда безобидна; во всяком случае, странным образом часто не обращают внимание на строгость и точность⁴⁸⁸ языка, допуская такие выражения, как народ — богоубиица, или даже расистские приемы, когда христианин рассказывает историю Страстей Господних так, что у детей-христиан возбуждается ненависть против их соучеников-евреев⁴⁸⁹, или допускаются переводы слов perfïdia judaica^13*, в литургии Святой Пятницы, которые являются полной бессмыслицей, так как на языке Церкви это слово означает «неверие», а не «предательство»⁴⁹⁰. Они поймут, что сам их подход к проблемам, созданным диаспорой, должен быть братским и приводить их к глубинному пониманию -благодаря достаточно сложной и точной информации, к знанию изнутри благодаря опыту соприродности, который несет с собою любовь, — тоски и борьбы еврейского сознания, раздираемого между обязанностью сохранить свою идентичность и желанием получить для евреев справедливость и равенство, надлежащие всем людям. Так, христиане из язычников не только теоретически, но и в некотором реальном, практическом смысле смогут войти в эту тайну, чтобы в свою очередь страдать за Него, как пришлось многим при преследованиях нацистов, войти в тайну народа, который отпал для освобождения язычников, через непослушание которого они получили помилование и который Бог продолжает сохранять для Себя. Христиане не только должны воспрепятствовать стремлению антисемитизма отыскивать в старом варварском основании человеческой души любой ложный религиозный повод, но и подготовить ту будущую реинтеграцию, которую возвещал ап. Павел. Для Израиля, по словам Корнелиуса а Лапида, она не будет обращением, но полнотой, которая призовет к жизни остывший мир⁴⁹¹.

XVI

Замечание по поводу диаспоры (1961)

Предисловие к книге Анри Бара «La Politique selon Jacques Maritain» (Paris, Éditions Ouvrières, 1961)

Мое первое замечание относится к диаспоре. Неверно, как часто утверждают, что рассеяние евреев среди народов было карой, навлеченной на Израиль распятием Спасителя. Это рассеяние началось гораздо раньше. Причину тому мы находим в Песне Товии, воспеваемой Церковью в Laudes (Хвалах) вторника: Quoniam ideo dispersit vos inter Gentes, quae ignorant eum (здесь я, естественно, следую Вульгате): Ибо Он рассеял вас среди народов, не знающих Его, чтобы вы поведали о Его милости! и чтобы они познали, что нет иного Бога Всемогущего, кроме Него.

Апостолы упрекали свой народ не столько за распятие («Впрочем, братия, я знаю, — говорил ап. Павел, — что вы, как и начальники ваши, сделали это по неведению» (Деян 3: 17), сколько за отказ признать Иисуса после Его Воскресения и за препятствия к проповеди Евангелия со стороны служителей Храма. А скорбный, ностальгический характер, характер наказания придало рассеянию разрушение Храма, исчезновение духовного центра, лучи которого согревали детей Израиля, где бы они ни были.

Замечу в скобках, что рассеяние никогда не прекратится, вплоть до великой реинтеграции, но что сейчас существует попытка создания нового центра — государства Израиля, государства временного, которое, однако, должно выполнить духовное назначение. И кто воспрепятствует тем из нас, которые верят в пророчества, восхищаться путями Божиими и думать, что, быть может, это героическое, подвергающееся таким опасностям переселение, возвещает, само не ведая того, таинственный день, когда Тот, Кто больше Храма, будет узнан своими?

XVII

Замечание об ответственности христианского мира (1961)

Предисловие к книге Анри Бара «La Politique selon Jacques Maritain» (Paris, Éditions Ouvrières, 1961)

Второе замечание относится к ответственности христианского мира в свете развития антисемитизма в нашем цивилизационном пространстве⁴⁹². В связи с этим было бы очень желательно провести серьезную проверку сознания, наряду с другими вещами, воздействующего на лексику, нередко неверную и позорную, с легкостью используемую в религиозном воспитании. Я вполне осознаю, что упражнения в самобичевании в последние десятилетия доводили до довольно-таки нездоровых эксцессов, когда слезливые молодые христиане яростно каялись за вину своих предков в лоне непорочной Церкви, мистическом теле Спасителя. Между тем они даже не в состоянии различить временные и культурные составляющие периода христианского господства. И все же давно настало время предпринять тщательное исправление концепций и лексики, касающихся роли евреев в истории искупления, которые были унаследованы посредством вековых привычек (это время, несомненно, уже началось, вдохновленное, к примеру, изменениями, произведенными Святым Престолом в литургии Святой Пятницы), не говоря обо всех тех случаях, где проявилось (вопреки наставлениям ап. Павла «... не превозносись перед ветвями» маслины, Рим 11: 18) стремление унизить и оскорбить. Я полагаю, что возникновение этих языковых навыков вызвано, скорее всего, некоторым невниманием и грубым упрощением, связанным с жестокостью сердца, которая сохраняется даже у обращенных язычников (к сожалению, я один из них и знаю, о чем идет речь). Существует некоторая утонченная изысканность чувств и духовная тонкость, присущие лишь избранному народу, тем, кто подобен Нафанаилу, которого хвалит Иисус: ессе vere Israelita, in quo dolus non est^14*. По отношению к иудеям мы всегда остаемся грубыми варварами.

XVIII

Постскриптум (1964)

Как я уже указывал в Предисловии, в. заключение этого сборника я бы хотел написать длинную главу о государстве Израиль, детально документированную, с соответствующим анализом, которую подготовил бы на основе поездки в Палестину. Упадок физических сил и недостаток времени вынудили меня отказаться от этого. Я ограничиваюсь тем, что заменяю вышеуказанную главу рядом коротких замечаний, в которых попытаюсь сказать об основной теме моих размышлений в течение долгого времени.

1. Прежде всего мне хотелось бы отметить, что парадоксальным образом мы видим оспариваемую у израильтян соседними государствами ту единственную территорию (если рассматривать целостную картину человеческой истории), на которую абсолютно, по Божественному определению, этот народ вне всякого сомнения имеет право: так как народ Израиля - это особенный народ в мире, которому земля, земля Ханаана, была дана истинным Богом, Творцом Вселенной и рода человеческого. И то, что Бог однажды дал, дано навсегда.

По крайней мере, для христиан, как и для евреев, это дарование Божественным декретом земли Ханаана израильским племенам есть предмет веры. Христианская вера действительно считает, что главным автором Священного Писания является Святой Дух. И какое бы важное значение ни придавали той вспомогательной роли, которую сыграли в создании Священного Писания человеческие условности (обычаи и ментальность той или иной эпохи и т.д.), принимаемые во внимание экзегезой и историей, тем не менее никогда замысел автора, вдохновленного Святым Духом, не будет вызывать никакого сомнения: Создатель неба и земли дал Обетованную Землю свободным изъявлением Своей воли. Я думаю, что даже для тех израильтян, которые утратили всякие религиозные верования, эта уверенность, вытесненная в подсознательную сферу, является несокрушимой основой их убеждения, что, возвращаясь в Палестину, они возвращаются жить к себе домой. Правительства тех народов, которые еще называют себя христианскими, также несомненно обладают (более или менее отчетливо в соответствии с тем, насколько сама их личная вера слаба и ничтожна) смутным чувством права, которое Израиль получил от Бога, право существовать и быть признанным как народ на той земле, ко входу в которую он был приведен Моисеем.

Что касается мусульманского мира, для которого лишь Коран имеет непререкаемый авторитет открывающего истину документа, то не следует надеяться, что Библия завещала ему нечто подобное. По крайней мере, привыкнув почитать особым образом заповеди Божии, он мог бы признать, что Израиль (даже если Израиль в чем-то неправ) имеет весьма основательный фундамент, который стоит принимать во внимание, пусть и вступая в дискуссию, но без гнева и презрения. Кроме того, кажется, что мусульманский мир мог бы также, в силу смирения перед событием, свидетельствующим о воле Аллаха, следование которой столь характерно для ислама, решиться однажды без большого ущерба для себя отдать евреям то, что хотя и принадлежит мусульманскому миру, с его точки зрения, но от чего Бог в бесспорно происшедшем событии и ради всеобщего мира просит его отказаться.

Для «реалистов», акцентирующих внимание на настоящем моменте, подобные рассуждения могут показаться совершенно утопическими. Но даже они могут склонить разум к предположению, что если бы великие нации не обостряли обстановку соперничеством интересов, то диалог между потомством Исмаила, Исаака и Иакова о возвращении Святой Земли евреям имел бы шанс начаться и привести к столь необходимому согласию, что позволило бы устранить риск мировых катастроф.

* * *

2. С образованием Израильского государства существование в мире Израиля как такового вошло в совершенно новую фазу. Отныне это положение, если можно так сказать, стало двойственным: оно одновременно предполагает и наличие диаспоры среди язычников, которая не перестала существовать и которая требуется самим призванием Израиля⁴⁹³, и политическое единство израильского народа в определенной точке земного шара, с помощью которого мы ясно видим, как исчезают пережитки режима гетто и явно начинает созидаться фундамент для реализации во времени надежды Израиля.

Таким образом, отныне и впредь философия истории должна принимать во внимание не только длительное трагическое напряжение между Израилем и миром. В недрах самого Израиля также существует «братская» напряженность, напряженность между еврейским государством на Святой Земле и еврейским населением рассеяния, образующие, так сказать, два разных центра притяжения, цели, намерения и участь которых различны, однако не менее важно, что в материальном и духовном плане они оказываются глубоко связанными и взаимозависимыми. По справедливости евреям диаспоры необходимо абсолютное равенство прав и возможностей в государстве, гражданами которого они являются. (В среде народов, режим которых поистине демократический, евреи в принципе уже испытывают справедливое отношение к себе, но они должны ощущать его реально и во всей полноте, не только по закону, но и в общественных нравах.) Но евреям также необходимо, чтобы на самых различных основаниях, которые они унаследовали от режима гетто, поддерживалась их духовная идентичность в качестве евреев и членов народа Божия. Можно надеяться, что в самом этом усилии по поддержанию своей идентичности евреи обретут поддержку извне в особом отношении и соприродности, к тому, что есть государство Израиль, чтобы они, оставаясь полностью зависимыми от другого центра притяжения, экзистенциально находились в определенной духовной причастности Израильскому государству, так как временная судьба государства Израиль, не будучи, однако, идентичной их судьбе, глубоко касается их сердца и их души. Более того, само государство, будучи временным и «секулярным»⁴⁹⁴, неизбежно оказывает духовное воздействие и имеет духовную миссию.

Если я забуду тебя, Иерусалим, —
забудь меня, десница моя:
прилипни язык мой к гортани моей,
если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалима
во главе веселия моего⁴⁹⁵.

Иерусалим слез и молитвы, ностальгии исхода; Иерусалим — глава народа Божия и Иерусалим земной и политической жизни; Иерусалим — лицо израильского народа в провиденциальной таинственной двойственности, один и тот же Иерусалим концентрирует в себе надежду всего Израиля — Израиля диаспоры и Израиля вновь завоеванной и вновь обретенной Земли.

* * *

3. В этом пункте, с осторожностью усиливая аналогии, следует заметить, что несомненно было бы очень поучительно сравнить как радикальные отличия, так и поразительное сходство отношения евреев диаспоры к Израильскому государству и католиков во всем мире — к папскому Риму на протяжении тех веков, когда Рим был одновременно и духовной столицей католицизма, и столицей государства, находящегося под временным владычеством преемника Петра. Теперь же, когда папа Павел VI сказал, что папа «не хочет и отныне не должен пользоваться иной властью, кроме власти ключей духовных»⁴⁹⁶, все, что касается Церкви, изменилось. Если только мы обратимся к прошедшим эпохам, то, как мне кажется, заметим между двумя случаями, о которых я только что говорил, своего рода обратную аналогию. Папскому Риму всегда были присущи духовная миссия и духовный суверенитет. Временная власть главного понтифика была лишь вторична и вспомогательна, сегодня она фактически отвергнута. Напротив, главным и самым существенным для Израильского государства является его миссия во времени. Духовная роль, которую оно призвано играть, при всей своей важности есть не что иное, как неизбежное следствие; оно не имеет никакого доктринального или юридического авторитета, которому подчинялись бы евреи всего мира.

Несмотря на основные различия, мне кажется, что как католики в разных государствах мира, во всей полноте являясь гражданами этих государств, лояльными к этим государствам, духовно во всем подчинялись Святейшему Престолу, осуществлявшему в то же время временную власть во временном государстве, так и евреи диаспоры, являясь во всей полноте гражданами государств, к которым они принадлежат, будучи лояльными к этим государствам, полностью сохраняют определенное духовное родство и духовную связь с Израильским государством, которое, как бы оно ни было вовлечено в собственную деятельность и политическую активность, свойственную временному государству, в то же время имеет и духовную миссию. И хотя Израильское государство не обладает никакой собственно духовной властью, фактически оно играет все более и более важную духовную роль для всего еврейства.

И если вспомнить, что мусульмане, христиане и атеисты могут быть и являются на том же основании, что и евреи, гражданами Израильского государства, в то время как, с другой стороны, евреи во всем мире (как в государстве Израиль, так и в диаспоре) считают наивысшей обязанностью поддерживать свою идентичность как евреев, не оказывается ли, что факт существования государства Израиль начинает выявлять определенное разделение между духовным и мирским еврейством (и это в том еврейском народе, мирская и духовная судьба которого в течение столь долгого времени была единой)? Иначе говоря, духовная принадлежность к народу, который Бог Авраама и Моисея сохраняет для Себя, отныне отчетливо проявляется как разобщение с мирской принадлежностью к народу, занимающему данную территорию и образующему данное государство.

4. Разделение, о котором я только что говорил, и стремление к универсальности духовного еврейства мало-помалу освобождаются от неизбежных ограничений еврейства мирского, что в глазах философа истории имеет огромное значение. Я думаю, эти процессы указывают на проявление в сознании Израиля религиозного кризиса, скрываемого в течение долгого времени и отныне неустранимого. Как можно, на самом деле, не видеть, что, стремясь раскрыть в духовных терминах идентичность и единство народа, который Моисей вывел из Египта, неминуемо следовало бы беспрестанно преодолевать и одно за другим взрывать все то, что характеризовало этот самый народ как национальную, этническую и культурную сущность, индивидуализированную на земле: окончание такого процесса не может быть не чем иным, как чисто духовным и во всей полноте универсальным определением Божьего Израиля?

Вследствие этого не позволительно ли считать, что задолго до того, как любая проблема, четко поставленная в отношении Евангелия, в какой-то момент начинает тревожить сознание Израиля; задолго до того, как однажды для Израиля возникнет проблема мучительной переоценки его отношения к Иисусу, уже в реальной деятельности, в его манере беспощадно диалектически реагировать на трудности и загадки истории, сам того не осознавая, он приближается к великому дню, который, по словам ап. Павла, будет для мира подобно воскресению из мертвых и которого Святой Дух заставляет нас ожидать с большим трепетом. Non conversio, sedplenitudo!^15* Мне кажется, что человеческая история возможно и медленно, но движется к этому великому дню. Однако это зависит не только от того, во что Израиль будет верить, а главным образом от того, что он будет делать, от того (хотя народ еще рассеян, но уже вновь объединяется), как он будет ведом к поддержанию своей духовной идентичности, ко все большей и большей универсализации духовной миссии своего еврейства (вместо того, чтобы предельно сокращаться, как при режиме гетто), чтобы постепенно Израиль стал — для своего блага и в соответствии с наиболее сокровенными желаниями своего опыта и своей жизни — зависимым от Благой Вести.

И с другой стороны, кто знает, если существует проблема государства, демократического «секулярного», или «светского», но истинно «христианского» по духу, то не Государство ли Израиль сможет прежде всего показать, как эта проблема может быть решена, если ему самому действительно удастся быть тем, чем оно призвано быть: демократическим «секулярным», или «светским», но действительно «еврейским» по духу?

Из такого практического сходства в действиях и страданиях, о которых я более или менее внятно постарался сообщить (если бы только было возможно правильно рассуждать о вещах, которые Божественная ночь покрывает тайной!), далекое и прошлое являет нам другие примеры, которые потрясают наше сердце. Не возникает ли из гибели Иерусалима и из разрушения Храма иное подобие: не между Израилем и Церковью Христовой, в смысле полной духовной универсальности, которая создавалась не сразу и к которой церковь продвигалась, раздирая саму себя, — но через страдания и крест, — между еврейским народом и Тем, Кого он не пожелал принять? Я имею в виду тысячи евреев, вознесенных на крест римлянами. Прошло два тысячелетия с тех пор, как Иудея изнемогала под ударами римских легионов, ее детей распинали десятками тысяч, увозили, продавали в рабство; Святая Земля была опустошена, Храм разрушен — Израиль ожидал Мессию славы. Появился же Христос страданий. Его Царство было провозглашено народам земли родившейся Церковью, еврейской в своей основе, в своих апостолах, в каждом из ее первых членов; так Бог Израиля должен был, наконец, одержать победу над Империей-победительницей и свергнуть ее закон. Израиль, однако, отказался признать в распятом Иисусе окончательное завершение своего мессианского призвания.

«В то время как его Бог приобретал наследство среди других народов, Израиль не принял своего поражения: Рим только что победил; но история определила Иерусалиму другую судьбу и другие встречи через сухость (нередко обагренную кровью) пустыни Исхода...»⁴⁹⁷

Я думаю также о холокосте 6 млн. евреев, уничтоженных Гитлером и немецким расизмом, отметившим нашу эпоху зияющей раной, которая обнаружила своего рода необъяснимое и ужасающее подобие между страданием народа Божьего в его странствиях в ночи мира к его конечному уделу и страданием Сына Божьего, совершающим в великой духовной ночи предвечных замыслов труд искупления рода человеческого.

Еврейский автор, которого я только что цитировал, мой друг Андре Шураки, говорит об увеличивающемся числе прозелитов, входящих в диаспору во времена Римской империи, следующее: «Когда появилось христианство, иудаизм насчитывал около 8 млн. последователей в Римской империи. Пылкость веры библейского народа поддерживалась мессианской надеждой: мир был создан ради любви Мессии; тайна страданий человека будет открыта тогда, когда Избранник Божий победит смерть и установит Царство единства, суда любви. Последняя надежда народа-богоносца против засилия римского язычества обреталась в ожидании Мессии славы»⁴⁹⁸.

Кто может оценить значение общности надежды между евреями и христианами, столь радикально разделенными, противостоящими друг другу в глубине этой общности, надежду одних и надежду других?

«Приди, — взывает Израиль, — приди, Спаситель Израиля и Спаситель мира, Ты, Который придешь во славе, но Который прежде не приходил в унижении!»

Но мы, христиане, иные: мы знаем, что Он уже пришел в уничижении, Мы знаем Его имя и мы также взываем: «Приди, приди в славе, Спаситель Израиля и Спаситель мира!»

VENI, DOMINE JESU^16*.

|< в начало	<< назад	к содержанию	вперед >>	в конец >|