| |< в начало | << назад | к содержанию | |||||
 |
|||||||
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Можно сказать, что для первообщины Божественное во Христе составляло неподвижный полюс ее проповеди, необходимую предпосылку ее веры в Спасителя. Силой же, увлекавшей и вызывавшей восторг, был для нее единственно образ Превознесенного. Только тогда, когда первохристианская проповедь проникла в языческо-эллинистический мир, где верующие сердца принимали не Мессию, не Отрока Божия», как у иудеев, а само сошедшее на землю Божество, внимание стало привлекаться в первую очередь к божественному в образе Христа.
Началась борьба за истинную божественность Иисуса и в течение веков именно эллинистический дух оставался склонным сверх меры подчеркивать божественное в образе Господа и умалять Его человеческую природу. Не впадая никогда в эти блуждания и, напротив, с крайней четкостью утвердив, как догмат на Халкидонском и Константинопольском соборах полную неповрежденность человечности Иисуса, Церковь поступала так в свете и в силу первохристианской проповеди о прославленном Господе.
И теперь, и всегда, говоря о Христе, мы разумеем Христа «воссевшего одесную Отца». Воскресение - не только славное заключительное событие в истории Господа, и не только божественная печать, скрепившая божественную полноту Его жизни. В самом высоком смысле, оно - не конец, а начало. Ибо из него родилось то обновившее мир движение, которое ниспровергло самые основы античного, иудейского и языческого мира и в борьбе и страданиях, в покаянии и самоотречении, в любви и самоотдаче, в благодарности и ликовании создало и все время создает нового человека - христианина. Если попытаться свести сущность христианства к одному исчерпывающему выражению, то недостаточно говорить об Отце Небесном, или о Единородном Сыне Божием, или о Его воплощении. Все это -только таинственные предвестия, драгоценные предпосылки, существенные, но частичные элементы той полноты и совершенства, которые даны в Воскресшем и Превознесенном. В Нем стремление Бога к нам и наша человеческая тоска по Богу - то грандиозное, что приводит в движение небо и землю, - стали сияющим свершением, тем безусловным «Да» , которое упраздняет всякое «Нет» (ср. II Кор 1.19). «Не бойся; Я есмь первый и последний и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь. И имею ключи ада и смерти» (Откр 1.17-18).
Не земную жизнь и деятельность Иисуса, а жизнь и действие прославленного и превознесенного Христа показывает нам в смелых образах, в отличие от Евангелий, Откровение Святого Иоанна, новозаветного провидца. Оно представляет собою в настоящем смысле Евангелие Превознесенного. Среди новозаветных писаний нет другого, которое было бы так проникнуто победным сознанием, что с Превознесенным к людям пришел поворот времен, искупление и спасение, но вместе с тем пришел также и их собственный кризис и суд. Превознесенный - Господь и Царь нового эона. Вся гамма чувств, возбуждаемых в верующих Воскресшим - страх и надежда, вера и доверие, воля к борьбе и радость победы, любовь и ненависть - выражается здесь в ярчайших красках, которыми Иоанн рисует образ Превознесенного. Ликующие «на небе громкие голоса возвещают: Царство Мира соделалось Царством Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков» (Откр 11.15). «На одежде и на бедре Его написано имя: Царь Царей и Господь господствующих» (19.16).
Тогда как Евангелия описывают земного Иисуса, идущего по полям Галилеи бедным, простым еврейским Учителем, не имеющим, где преклонить голову, вынужденным совершить чудо чтобы уплатить подать, Святой Иоанн своим оком провидца видит «подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом. Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его - как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его - как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд» (1.13 и д.). Евангелисты всеми своими силами стараются показать земного Иисуса как олицетворенные кротость, смирение и любовь, как Агнца Божия, в любви к Отцу молча принимающего на Себя все преследования и страдания, как страдальца, взывающего на кресте: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают»; Иоанн же видит «отверстое небо, и вот, конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует... Он облечен в одежду, обагренную кровию. Имя Ему: «Слово Божие». И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя» (19.11 и д.).
Превознесенный стоит перед нами словно уже другой Христос. Это уже не молчаливый страдалец, а борец и овеянный славой победитель. Из уст Его исходят уже не глубокомысленные притчи и не слова жизни, а раскаленные слова суда и вечной смерти. И вокруг Него уже не цветы, дети и грешники, а воинства небесные на белых конях и сверкающие звезды. Все грандиозные, великолепные силы и страсти, когда-либо горевшие в человеческих сердцах, но прежде служившие низости, себялюбию и богопротивности и в этом рабстве заблудавшие, теперь преображены, стали сверхземными, божественными, превратились в силы Превознесенного, Которому «надлежит» победить всякую низость и «царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои» (1 Кор 15.25).
Как возникла эта новизна, откуда этот изменившийся образ Христа? Ставя точнее тот же вопрос - в чем состоит, в самом конечном итоге, то самое существенное, что делает Иисуса Превознесенным? В чем чудо Его прославления?
Так как Богу присуще совершенство, преобразиться могла не божественная, а только человеческая природа Господа. А так как человеческая природа Иисуса, сколь бы возвышенной мы ее ни представляли себе, остается, как таковая, в пределах тварного, не приходится серьезно говорить, как то делали монофизиты, о ее обожествлении. Тварное, конечное бытие никогда не может быть превращено в бесконечное бытие, которое есть Бог. Бог и Его творение относятся к двум по существу различным категориям бытия. Ибо Бог существует по закономерности и в силу Своей собственной природы. А все сотворенное существует только по воле Бога. По своей природе, всякая тварь есть нечто, образованное из ничего. Таким образом, Бог и тварь различны, как бытие и ничто. Как нуль, помножаемый даже на миллиарды, никогда не станет единицей, так и человеческая природа Иисуса никогда не может стать божественной природой, даже если представить себе ее совершенства доведенными до самого высшего предела. Поэтому богословы говорят не об обожествлении, а об обожении человеческой природы Иисуса. Под этим подразумевается, что душа и тело Превознесенного стали подобными божественной природе до той степени, выше которой человеческие совершенства не могут быть подняты без нарушения границ тварного. Человечность Иисуса стоит таким образом в предельной близости к Богу. Сам Иисус в споре с фарисеями однажды (Мк 12.36) отнес к Мессии обетование псалма 109-го, что Отпрыска Давидова Господь Бог посадит «одесную» Себя. Поэтому Петр в своей первой проповеди истолковывает тот же псалом применительно ко Христу, говоря, что Он воссел «одесную Господа» (Деян 2.34). С тех пор это становится излюбленным образом у апостолов, посредством которого они выражают царственную и спасительную власть Превознесенного. На этом, например, настаивает Петр: «Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя» (Деян 5.31; ср. Рим 8.34; Еф 1.20;Евр 1.3 и 8.1; 1 Петр 3.22). И первый христианский мученик Стефан, когда на него обрушивается ненависть иудеев, «будучи исполнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса стоящего одесную Бога» (Деян 7.55). Хотя человечество Иисуса, по этому представлению, и не вошло в божественную сущность и не стало тожественным Богу, тут выражается тем не менее полная уверенность в том, что Превознесенный находится там, где согласно иудейским воззрениям проявляется полнота силы Божией, -одесную Его. Бог «воздействовал во Христе,... посадив Его одесную Себя на небесах, превыше всякого начальства, и власти, и силы, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем» (Еф 1.20 и д.). Превознесенный так близок Богу, что Откровение Святого Иоанна никогда не разделяет Бога и «Агнца, закланного от создания мира» (13.8), хотя и различает Их. В нем говорится, что «река воды жизни», «исходит от престола Бога» (22.1), и ангелы восклицают «громким голосом»: «спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!» (7.10; ср. 5.13 и 6.16). Святой Иоанн говорит даже, что престол, на котором восседает Превознесенный, есть престол Самого Отца (3.21). Тут близость Превознесенного к Богу доходит, таким образом, до непосредственного участия в божественной славе и силе, причем, однако, тут же подчеркивается, что это участие есть результат милости Божией и потому в известной мере дается также и святым, победоносно вышедшим из жизненной борьбы.
Если Превознесенный близок Богу в самом высоком смысле и подобен Богу, то как отражается это богоподобие на Его человеческой природе? Прежде всего, - как представлять себе обожение Его телесной жизни? Св. Павел - единственный апостол, поставивший себе этот вопрос. Соответственно его вере в воскресение, у него не может быть сомнений в том, что существует не только земное чувственное тело, но и небесное духовное (1 Кор 15.44). Ибо «плоть и кровь не могут наследовать царствия Божия» (15.50). А так как Христос, в отличие от первого человека, не от земли, но с неба, то Он, именно, и «есть дух животворящий» (15. 45). Если мысль апостола довести до конца, то по всей вероятности нужно сказать, что телесная жизнь Богочеловека становится духовной благодаря действию Его небесной, божественной природы. Он до такой степени пронизан небесными силами, что все чисто земное в них претворяется. Поэтому Павел может назвать Распятого «Господом славы» (1 Кор 2.8).
Но эта власть духа достигает своего полного раскрытия и вполне проявляется только в Воскресении. Св. Павел описывает ее более подробно, когда говорит о воскресающем теле всех тех, кто со Христом «будет носить образ небесного» (15.49). «Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе» (15.42 и д.).
Эта вера апостола в возможность «преображения нашего уничиженного тела» (Фил 3.21) основывается на той предпосылке, что «плоть и кровь» представляют собою только земную форму нашего тела и не составляют самого для него существенного и основного. Эти воззрения апостола совпадают с тем, что установлено современной физикой: телесность не относится к существу материи, первоосновы которой неуловимы для наших чувств, превосходят саму физику и сами должны рассматриваться, как последствия метафизических, непосредственно неощутимых силовых принципов. Как бы то ни было, при явлениях Воскресшего, как они переданы в Евангелии, было во всяком случае ясно, что Он уже ни в каком смысле не был подвержен законам массы, тяжести и пространства. А на Фаворской горе, когда слава Превознесенного заранее воссияла перед взорами апостолов Петра, Иакова и Иоанна, Его тело проявилось воистину тем «славным телом» (Фил 3.21), которое впоследствии узрел святой Павел.
Таким образом, Превознесенный есть тот единственный человек, который телом и душою принят в крайнюю близость к Богу, в самую внутреннюю сферу божественных света, власти и блаженства, Он до такой степени обожен и стал подобным Богу, что отличает Его от Бога только то, что присуще одному только Богу, - абсолютность, самодовлеющая мощь божественного бытия, в силу которой Бог есть Бог. В преображенной человечности Господа завершилось и достигло своей подлинной цели то грандиозное движение, которое проходит через все мироздание, та сила всех сил, которая дает импульс и направление всем стремлениям, существующим в мире, - та основная тяга к абсолютному, запечатленная во всех категориях бытия, -таинственное влечение к Богу, которое Павел имеет в виду в послании к Римлянам, когда пишет, что «вся тварь совокупно стенает и мучится доныне» (8.22). В прославленном Христе воздвигнут на всю вечность первообраз всего тварного существования, та последняя, высшая и совершеннейшая форма бытия, которая, как подчеркивает Павел (Еф 2.11), от вечности содержалась в Божием замысле и к которой все творения тянутся на бесчисленных путях и бесчисленными способами, соответственно особенностям своего частного назначения и призвания.
В самом тесном отношении к прославленному Христу находится человек. Ибо Превознесенный, как «первородный между многими братьями» (Рим 8.29), обладает той же природой, что люди, и как «первенец из мертвых» (Кол 1.18), «первенец из умерших» (1 Кор 15.20). Он выводит из смертной тьмы новое человевечество воскресших, преображенных, святых. Поэтому Он «поставлен главою Церкви» (Еф 1.22). «Он есть глава тела Церкви» (Кол 1.18). От Него Церковь получает свое существование, свои полномочия, свои распорядки. И Его преображенная человечность есть тот орган, через который Трисвятой Бог изливает на человечество Свою благодать; другого органа для этого нет. Эта преображенная человечность Христа есть таинство всех таинств, сообщающее всем благодатным действиям Церкви их существенное содержание, смысл и освящение. Ведь во всех этих таинствах перед нами образно встает, на все времена, Сам Прославленный со Своей спасительной благодатью. Как «Наполняющий все во всем» (Еф 1.23), Он создает «полноту» всего великого, святого, божественного, что возникает в Его теле, в живой Церкви, и будет всегда возникать до тех пор, пока не «наступит день Господень, великий и славный» (Деян 2.20).
Но и вне церковной области вечный Христос присутствует всюду, где существуют ищущие спасения сердца. Он- во всех больницах всего мира и во всех палатах для умирающих, во всех трущобах современных больших городов, во всех тюрьмах и на всех полях сражений, когда-либо возникших по вине человеческого безумия и эгоизма. Его светлый, сияющий образ ступает по горным ледникам, по безлюдной степи и по выжженой солнцем пустыне, через бурные потоки и океаны. Везде, где измученные люди взывают к небу, Он близко, Он - ближе всех. Он кладет Свою нежную руку на горячий лоб страдающего и вселяет силу и упование в усталую душу. «Не бойся! Это Я! Сын Мой, доверься Мне! Доверься Мне, дочь Моя!» Да, это так: Он, Прославленный, стал и остается родным домом для всех людей, их единственной надеждой и последним счастием. В богатых образах, описание этой новизны спасения, явившейся в Превознесенном, дано опять в Откровении Святого Иоанна. «И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих: аллилуя! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу; ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый... И сказал мне Ангел: напиши: блаженны званные на брачную вечерю Агнца» (Отк 19.6 и д.).
Но то же Откровение Святого Иоанна говорит и о «гневе Агнца» (6.16), о том, что Превознесенный получил «власть над язычниками и будет пасти их жезлом железным» (2.26-27). «Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы» (19.15). Воссев одесную Бога, Он уже не пребывает в смирении и кротости Своей земной жизни, не допускает терпеливо, чтобы Его тело, Церковь, снова мучили и распинали, не позволяет вратам ада одолеть ее. Конечно, всегда будут христиане «изгнанные правды ради» (Мф 5.10) и всегда будет случаться, что Его учеников «будут отдавать в судилища» и «вести к правителям и царям» за Него (Мф 10.17-18). Пока не кончился этот мир, Церковь всегда будет нести знак креста, а не сияние славы. Но уже теперь - в этом историческом времени - «души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели, возопили громким голосом, говоря: доколе, Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?» (Отк 6.9 и д.). Уже теперь - в этом историческом времени - вострубили вселяющие ужас семь труб (ср. Отк 8.6) и семь ангелов изливают чаши гнева на запятнанную злом землю (Отк 16).
Верно, что еще предстоит последний, страшний Суд. Когда Превознесенный со Своими ангелами придет на облаках небесных, гнев Агнца разразится со всей своей ужасающей силой. Но как и Его творческий акт, сохранение Им мироздания и Его Промысл не втиснуты в одно единственное мгновение, а простираются на огромные периоды, на эоны, так и Его суд имеет уже свой жуткий пролог, свое вызывающее трепет введение в ужасах всемирной истории. Ибо «у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (II Петр 3.8). Вечный Христос всегда будет Господом не только для верующих, но и для неверующих. И в руке Его всегда будет и спасение, и гибель, и благословение, и проклятие. «А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу. Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои» (1 Кор 15.24-25).
Человек и Христос - они стоят друг перед другом, как вопрос и ответ, как влечение и достижение. Только тот спасен, кто утверждает во Христе ответ на свой вопрос и достижение своего влечения. Нет иного имени на небе и земле, которым мы спасались бы, кроме имени Иисуса. Скоро уже две тысячи лет, как среди людей идет эта благая весть о Христе, Спасителе мира. Громко и ясно она звучит и в наше время. Верно, что при виде потрясающих событий в России, в Мексике, в Испании, в Германии нельзя избавиться от впечатления, что отпадение от Христа и Его сверхъестественной жизни, идолопоклонство перед человеком и его природой никогда еще не провозглашались с таким шумом, не организовывались так дерзостно, с такой неумолимой жестокостью и с такими мощными средствами, как в наши дни. Время змия кажется близким. И уже слышится вокруг нас змеиный шопот: «Вы станете как Бог». Умер ли Христос напрасно? Было ли Его спасительное дело одной сплошной великой неудачей? Стал ли теперь змий сильнее Бога, одолел ли грех Спасителя?
Да, люди творят преступления, - но «Живущий на небесах посмеется, Господь поругается им» (Пс 2.4). Бывает, что и Бог смеется. И смех Его страшнее Его гнева. Ибо это - бесконечная ярость уязвленной любви. Это - тот смех, от которого человек столбенеет и превращается в камень, так, что его вина перестает поддаваться прощению. «Ибо невозможно - однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (Евр 6.4 и д.). Бог не позволяет ругаться над Собою.
В Германии мы видели потрясающий пример этого Божиего гнева, когда Гитлер, с титанически безумной претензией на абсолютность, в демоническом опьянении властью, проносился по странам, желая, в бешеной ненависти ко Христу, Сыну Давидову, разрушить не только государства этого мира, но и христианские алтари. «Видел я нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он прошел, и вот, нет его; ищу его, и не нахожу» (Пс 36.35-36). Нет, Бог не позволяет ругаться над Собою. Спасение для нас не означает, будто Бог слепо отдался в рабство Своей любви; оттого, что злостность человеческая бывает неисчерпаемой, спасительная любовь Божия вовсе не обязана становиться тоже неисчерпаемой, чтобы вопреки всему своим изобилием победить эту злостность. Поэтому всегда будут люди, остающиеся во тьме смертной, не спасенные, в надменном самообожании отвергающие данное во Христе, объективное, новое отношение нашей природы к Богу и даже свое субъективное богосыновство, полученное через крещение, а потому и подпадающие под власть падшей природы, мира и его похотей. В них всегда будет ощутительно проявляться дух Антихриста. Ибо «это Антихрист, отвергающий Отца и Сына» (1 Ин 2.22). Борьба неверия с верой всегда будет составлять подлинную тему истории человечества. В этом смысле, христианство означает не примирение, а разделение умов, не всеобщее умиротворение мира, а его очищение; оно - соль для засоления мира.
Эта соль действует в чистой христианской жизни. В ней проявляются силы спасения. Тихо и незримо они делают свое дело. Нельзя спрашивать: где они? Они «не здесь и не там» (ср. Лк 17.21). Они - в сердцах человеческих, там, где Дух Сына взывает: «Авва, Отче!» (ср. Гал 4.6) Но они-силы победы, жизни и вечности. В день, когда Сын Человеческий придет на облаках небесных, они станут явными и победят мир. Ибо Иисус есть Христос.